Форум выпускников КИИГА
Март 28, 2024, 21:35:17 *
Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Новости: Песни о КИИГА (ГВФ) http://kiiga.ru/?q=node/4
 
   Начало   Помощь Поиск Войти Регистрация  
Страниц: 1 ... 12 13 [14] 15 16 ... 40
  Печать  
Автор Тема: Бойцы  (Прочитано 247190 раз)
Станционный смотритель
Иногда захожу.
**
Offline

Сообщений: 70

слон


« Ответ #397 : Декабрь 04, 2019, 10:41:57 »

 Да..., грустная история. Сколько славных авиаторов, да и не только,
погубил "зеленый змей". Помню выражение, еще с студенческой
скамьи: "а в борьбе с зеленым змеем побеждает змей ".
Спасибо Кольцовъ.
Записан

1979 МФ 6 гр Сергей. А/к "UTair"
Станционный смотритель
Иногда захожу.
**
Offline

Сообщений: 70

слон


« Ответ #396 : Декабрь 04, 2019, 10:31:39 »

Интересно, чем этот случай закончится... Сам пять раз в УТО был,
всякое бывало, но до "белочки" как-то не доходило. Да и друзей-авиаторов
бог миловал.
Записан

1979 МФ 6 гр Сергей. А/к "UTair"
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #395 : Декабрь 04, 2019, 09:45:17 »

**** Приносят Сталину картину, - кино шутейное, - комедью и ему это дело показывают. А там один усатенький такой матросишко проворный, ну до того же затейливо и пляшет, и скачет и веселится, - одно слово – умора, иных слов нет. Тот курит трубку и смотрит насупив брови. – А вам не кажется, - говорит Сталин традиционно угрюмо, - что главный герой этого... не знамо чего, очень похож на самого великого и могучего, товарища, ты понимаешь ли, нашего, ты понимаешь ли, самого Сталина?! - И мне кажется, продолжает он, так же спокойно -  надо его в этой связи расстрелять, хотя бы немножко... Тут искривляется в лице товарищ кино показывающий. - И всех этих, как их там, кто это всё сделал, и тех кто сюда все это привез, - тоже... туда же.... и тоже немножко, - добавляет вождь, выпуская дым... Тут искривление искривляющегося делается совсем невыносимым, он бегло потеет всеми тела частями и еле слышным и сдавленным до неузнаваемости голосом чуть ли не шепчет: А... может быть это.... того.... – может быть сбрить усы.... ему?
Сталин неспешно затягивается, размышляет все так же неспешно, и произносит так эпохально  и ему свойственно: Ну...., или так....
И вот такое же «Ну, или так» – примерно так же отвечают мне и те врачи, надежно так, спокойно и деловито. Однако, надо бы только, чтобы он поспал малость, только для этого надо бы, чтобы за ним присмотрел кто ни будь, а то мало ль чего... Пока не проснется, а мы тогда тыкнем ему укольчика да и поедем, у нас и без вас много всего, к тому же и ёлка еще на носу. И ему тогда и дурик не потребуется.... - О! – вот это нам более чем даже подходит, и мы облегченно вздыхаем тогда, всеми своими рядами плотными. – Да, не вопрос, - говорим чуть ли не хором и очень обрадованно, - пусть спит, посмотрим, конечно. – Это же ведь только усы и сбрить!!!  И те, все так же спокойно, во свойственной ихнему брату спокойствии, тыкают Толика своим шприцем и отбывают к себе. Толик практически сразу же валится в люльку и возвращается к жизни уже только вечером.
Вечером уже, когда снова ряды наши сомкнулись в привычном занятии, Толик явился, слегка испуганный, но все же живой. Глаза уже глядят прямо, зрачки не бегают, стоят на месте, каждый на собственном и на своём. Потом Толик рассказывал мне, что и куда и как с ним происходило. Я сравнивал его показания с уже имеющимися на этот счет представлениями и преимущественно все это сходилось и выглядело точно так же. Он, по естественным соображениям больше не пил, до самой до «ёлки». Пошел на работу, стал там её работать. И даже придирчивый Кузин вполне спокойно с ним обходился, ведь запаха «синьки» привычного для него в те времена, тот не источал. На самой «ёлке» Толик очень  боязненно и лишь слегка пригубил шампанского. Грамм пятьдесят, и в общей сложности не более чем граммов ста за всю новогоднюю ночь. И веселье таким буйным и плотным слоем на него уже, конечно же, не наваливалось. Так, относительно скучно, прошли для него все новогодние праздники. Послевкусие от той незабываемой встречи было сначала необычайно ярким и действенным, но потихоньку все же закрывалось безвкусием. То есть спокойная жизнь воспринималась Толиком как бы недосоленной что ли, пресной и однообразной, неинтересной...
Поначалу мы частенько с ним говорили об этом же и не об этом. Об обустройстве мира более тонкого, и как он работает. Что и про кого говорил ему тот его ангел, думали о том как это так, и тому подобных явлениях. Однако же, полноценную страсть к синьке начал Толик выказывать уже месяца через три или четыре. Так – сперва ни-ни..., затем ни..., потом чуть..., потом чуть-чуть ещё..., потом не чуть-чуть, а ...и еще чуть-чуть... и после уже – совсем как обычно. Затем больше обычного и... и все пошло как будто бы как и обычно. Но...
Но, повстречавшийся с таким (необычным) явлением и не встречавшийся с таковым – это уже совсем дела разные. И если первому для встречи нужно большее количество, то второму такого количества совсем не требуется. Ибо это как потерять ключи от дверей... – Возможно, и не откроет никто, а может случится так, что прямо сейчас и открывают их. Так Толик наш в этом контексте такие свои ключи потерял. И тогда, чтобы не безпокоиться за двери эти их надо было бы замуровать наглухо. В контексте этом – синьку просто таки более не употреблять и всего то делов. И так бы жил, про опасность проникновения несанкционированного даже не думая. Но... Но, вот же хочется же. И он потихонечку решил попробовать. Он попробовал сперва чуть... – и ничего вроде бы... Он обрадовался. И стал экспериментировать дальше. Однако же, до собственных же достижений уже не дотянул, примерно на пол пути стал замыкаться его эксперимент в кольцо жесткой зависимости.* и сдулся наш Толик. А после и вовсе засох где-то.
И, вот, собственно всё. – Погнали его в этой связи с работы. – Ибо опять таки запахом он знакомым, набившим оскомину стал снова отдавать сильно.... Потом трудоустроился вроде куда-то ещё... Но, и оттуда погнали совсем уже скоро.  Потом он поехал на Родину, в Белоруссию... Нарезался в поезде, его там слегка попригрели на вещи хорошие пьяненького и веселого, и он стал выглядеть и того проще в вещах простых более... Потом помыкался где-то туда-сюда.... и канул куда-то... А толь и совсем. А ведь всё было, - и же тебе товарищ хороший, веселый и легкий, светлый, и очень работа хорошая, и интересная. А вот же на тебе – не выдержал праздника.

Такой, брат, рассказ для тебя забомбурил... Отсюда какой мараль? А вот какой мараль-аммораль:
НЕ БУХАЙ. Вообще не бухай и будет тебе радость и счастие. И в дурик ты не загремишь, и укол тебе не вкатают снотворный и с сущностями не нужными тебе ты не встретишься, когда не захочешь ты с ними встречаться. А веселиться, так  что веселиться, - так ты и веселись... Но, не бухай только, очень тебя прошу. Или ты думаешь, я здеся зря что ли старался так? И ты не подумай, что это же с Толиком, и каким-то там, и где-то там... – Нет же, брат, - это гораздо ближе, это здесь уже, с нами и промеж нас, здесь и сейчас... Ты только присмотрись пристальнее. Толики – это не те только, что по помойкам шастают, но те это люди, что уже сейчас праздника пьяного жаждуют, возможно друзья это твои самые лучшие, друзья друзей или их, или твои родственники... Такое, брат.

29,11,19

« Последнее редактирование: Декабрь 04, 2019, 09:58:01 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #394 : Декабрь 04, 2019, 09:16:51 »

Кухарчик. (здесь это часть будет третья)

Андрюха, естественно, пришел на работу вовремя, на часа два раньше Толика. Говорит Кузину, так, мол, и так, - захворал Толик наш. - Заболел, - говорит,  – Толик наш, болезнью заболел болезненной. Но, уверяю Вас, - только болезнью. - И, вот Вам, - говорит, - честное слово моё, - он не пил. С тех пор как прилетел по крайней мере, - свидетельствую стопроцентово. Что ни пол грамма даже, о как! – Что и сам не поверил бы, но вот свидетельствую как о чуде, хотя и вполне реально случившемся.
Тот говорит, странно, но я тебе верю, хотя и не ожидал от него... и такого...  Ну, да болезнь не обсуждается, так случиться может с каждым (В.С. Высоцкий:  строка из песни про мистера Джона Ланкастера Бека – ... так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел...), и пусть отлежится, а там или выходит пусть, или уже лечится и выздоравливает, а после приходит... – Так и порешили. И началась смена, разбор и тэ. дэ. И вот, спустя час или два, приходит к Эр-Пе Кузину Толик наш, да, вместе с ангелом со своим. И, как она ему и уже дала понять, он так  и сказал: Всё так, так, мол, и так... и нездоров, хотя и не пил. ЭрПе этот Кузин, хотя и готов был к тому, - Андрюхе ж он верил, но все равно удивился немного, на всякий случай видать, и говорит: Да, вижу, мол, что нездоров. И что не пьян тоже вижу, и как-то странно всё это, и до того от тебя непривычно. Однако, иди, ступай смело, лечи болезнь побыстрей и побыстрей возвращайся, однако уже выздоровевший, ибо же надо работу работать. А Толик, кстати, её хорошо работать умел, как, впрочем и все мы, которые тоже... того... ж... Которые рядами плотными... хотя и всё время.... практически... и без перерывов практически... Хотя здесь я соврал, встречались таки перерывы и в наших рядах практические. А Толик тогда развернулся да и двиганул назад, в общагу. А ангел эта и дает понять ему: Я, мол, никак не должна была к тебе сюда приходить, но вот... и пришла... А она белая, говорит, вся такая, чистая, светлая и не то чтобы красивая, но душевная вся какая-то что ли, и лучше и даже не надо бы... Да и нет, видимо, лучше уже, по крайней мере он, говорит, до того времени лучше такого и не встречал никогда. А она говорит: Мне и так-то не следовало, и мне не надо было... бы...  И в общем уйти мне надо бы и я ухожу, а ты иди спокойно себе, и все будет нормально. И она исчезает. А Толик чего? А и ничего Толик. – Он о ней тогда думать начинает, а и чего, - говорит, - о чем еще думать-то, после такого-то? И он думает. А она возвращается и говорит снова: Ты уже не вспоминай меня пока, Толик, ты дай мне уйти... И так-то нельзя мне было здесь... и все такое... и снова уйти пытается. А Толик думает снова о ней. О чем ему думать-то ещё?! И он думает. А сам во общагу путь держит. И так он про неё думает, она возвращается, опять ему объясняет всё, снова уйти пытается, а тот... а она.... и.... И так, он, делая это деяние её мучает... А она мучается. А  он и делать ничего более даже не знает что, хотя и понимает всё, да вот не может только о ней не думать.... И тут не во времени дело, естественно, а только через некоторое, непродолжительное скорей всего, время стал видеть он сущностей и мелких и гадких. Это аккурат после того как ушла она в последний раз. Как, говорит, полезло всё это, аж он чуть не... охренел, говоря мягко...  тут только из нецензурных на язык слово бросается, а только же я его сюда не вброшу, поберегу вас... Вот. Берегу.
Полезло, говорит Толик, из всех щелей и углов и везде отовсюду, разное, но не приятное, жуткое или ужасное. Потом, уже ближе к обеденному времени стали сущности эти  разумные и гадкие его домогаться-пытать. Чего не помню, а только одно неприятное ощущение у Толика складывалось. А мы,  пацаны из рядов наших плотных, уже собираемся вокруг него, поглядеть на него – чего и как  у него. Это из тех нас, которые не охвачены были единым порывом подвига трудового, и на работе задействованы не были в это время. Сидим, волнуемся, наблюдаем за ним, глядим на него, а он гнать продолжает. Вести себя неадекватно. Зрачки еще бегают. И он чушь всякую иной  раз проговаривает, и невпопад, и всё мимо кассы почти, одно слово – гонит. А мы чай, значится пьем, сидим. Тут Толик хватает бутылку пустую и айда ею себя по башке – тресь... Та разбивается. Бутылка к счастию, а не бошка. А он, разбитым концом себя было хотел видать порешить, и чуть ли не вмазал в себя этой «розочкой» и прямо в живот. Однако, успел кто-то руку схватить его. Бутылку вырвали, отобрали. Ага, - тут тревоги наши еще больше усилились. От других бутылок тоже его загородили. – Это он, говорил потом Толик, хотел так от мучителей и «экзаменаторов» избавиться таким образом. Потом побежал в коридор. - Кругом, - говорит, - в общаге сущности разные, нейтральные или злобные, большие и маленькие, агрессивные и попроще. И только в вахтерке, где сидят дежурные нет этих гадов. И он туда тогда ломится. Вахтерши в испуге, - вот нифига сибе нифигасина! А глаза-то бегают, не по здоровому так бегают. И понятно-ясно, что совсем не ясно, что у него в этот момент на уме. А только же, и скорей всего, что ничего же хорошего. Вахтерши в панику. Толик к ним ломится, бъется-стучится.  Те не открывают, боятся. Этот требует, и спрятаться у них там желает отчаянно. А те бояться не перестают, и еще больше бояться продолжают. А этот ломится. Шухер, шум, крики-гам до потолка. Мы все к нему. Он от нас к ним. Те от него, боятся, прячутся в своей каптерке и запираются. Мы его вроде бы ловим, и вроде бы даже ведем в его комнату, - чтоб продолжать наблюдать дальше и чай тоже чтоб продолжать пить... Хотя ох и устал уже этот чай всех  нас тогда... А Толика очередной раз накрыло совсем нехорошее и он... Ломанулся одним словом как был и здесь сидел на улицу. В тундру попёр со всей дури, в тапках одних, в одном трико, с коленками вытянутыми. А декабрь же стоял уже, север, и новый год на носу. Это порядка под сорок примерно градусов, не тех, а этих, которые отрицательные, те что на градуснике. Что делать? – За ним побегли... Только одевшись слегка, и то малость – шубы, шапки да унты. Вахтерши испуганные айда врачей на помощь звать, - вызвали. А тут уже мы Толика из снежной берлоги вынувши, вертаем в дом его, читай отчий на тот, встревоженный момент не на шутку. Пришли, усадили, сидим, чай пьём снова. Заходят врачи. Те ещё, по всему видать. Здоровенькие такие товарищи, и их несколько. – Понятное дело, бывалые парни, и по всему видно – из дурика... в белых халатах таких, как мясники все как один, такие – хорошо кушающие. – Здравствуйте, - говорят.
- Здравствуйте, говорим. И тут Толик, выходя на авансцену,  говорит тоже: Ага, тут значится, здравствуйте и вам, у нас вона какое дело как раз - все батареи полопались (6*).  (*6) – они, батареи действительно полопались, но это чуть раньше еще случилось, месяца на два, еще по началу зимы. И это отдельный рассказ, он там, немного ниже располагается, или будет располагаться там, я обещаю. (7*). – И вот, собственно, такие дела. И он так глядит на них, доверчиво так и деловито, как на специалистов сугубо дел батарейных. - И вообще, тут много у нас всего – добавляет к сказанному все так же многозначительно и столь же ответственно одновременно.
Те: Ага, - всё ясно, говорят нам, - раз здесь у вас дела вона какие, - наш это, аккурат случай, и наш аккурат  сей товарищ. Будем его забирать, не то он – того, иль не того...  Мы в ступоре, что тоже естественно. – Что же это такое делается?! – Думаем: это же полный трындец для Толика!!?! Спрашиваем: Это что ж, дурик же, получается? Это его сейчас в дурик вы заберете, так?  И что потом? – Потом, значит, вылечим... -  и справочка на всех однозначно действующая будет – это уже мы сами  про себя так додумываем. Что был дескать  в дурике, предъявитель сей справки, принимал там лечение соответствующее,  и вот, мол, выписан, по достижению эффекта лечебного.... Да с справкой такой же теперь и тогда тоже, да хоть ты куда – везде тебе рады, хоть и везде тебе не... Тогда, помню, я и спрашиваю их: И это всё? Они утвердительно: Да, это всё, - именно так всё и есть. И в части справки – будет как штык, и так же исправно, ведь штык – молодец... А пуля, та -  дура, да, а штык – тот молодец... А в справке – штык... то есть – везде молодец такой «штык» с нею будет. Но в авиации – нет, конечно же. Там молодцов таких, с такой справкой и даром не нать... И я говорю тогда, - да как же так? – говорю, - и что уже ничего нельзя сделать?! – будет как штык? – молодец? Те... видать видов видавшие много и не таких, отвечают... - Нет, оно конечно могём и не брать.... и можем и не забирать, НО ****       и тут анекдот очередной вспомнился, вот он:
« Последнее редактирование: Декабрь 04, 2019, 09:44:22 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #393 : Декабрь 04, 2019, 08:58:04 »

Спасибо, брат. Очень отрадно когда хоть кто-то ждет... А то неудобно прям, как в однова водку хлдрать - не так на душе торжественно.
Кух. Продолжение.
Такая, ты понимаешь, не совсем светлая и прочная перспектива. Зато и вполне конкретная такая и оченно уж неотвратимая, ибо же Кузин как никто иной кроме него из других уважал нашего Толика. Он любил его всем своим сердцем, душой (и не путать лишь с телом, этого про меж нас в те времена еще не было, надеюсь, что нет этого и теперь.... хотя ветер дует... собаки лают, а караваны идут... снег вот, разве что, чуть не забыл, летит тоже... – он тяжелей воздуха вот он и летит, куда ж жеж деваться ему? – это еще раз очередной пошутил, извиняй). И не то, чтоб люто он недолюбливал Толика, нет же, конечно же нет. Но вот не одобрял Кузин злобно его отношения к спиртному, и в этой связи пренебрежения разные Толика по отношению к мерам.. И несколько раз ему уже прощал многое;  И вот уже глаз на нём держал, и «прицел» на него держал, и «зуб» на него держал, и палец на него и на курке в этой связи держал тоже тот Кузин, и много, видимо еще чего он на него и из-за него держал. И предпоследние и последние все свои соображения на этот счет Толику Кузин высказывал. А Толик лишь виновато внимал ему и по всему было видно, что и он решительно разделял все эти соображения.
И Толик закис... прям в самолете. – До того омрачилось веселие его, до того и буйное и до того ж звонкое, доброе и веселое. Закис Толик и уже летел с этого времени закисший совсем, до самого до Салехарда. – А дальше что? – спросит читающий, слушающий ли читающего... – А дальше вот что, - отвечу ему, или им...
А дальше прилетел Толик, после чего добрался и до общежития своего, где уже мы, плотными такими, как и обычно рядами, и в том-же традиционном же состоянии – полного пренебрежения. Точнее – в стадии разгара веселия, или в самом начале этой традиционной стадии – небытия (или отбЫтия). Но... Но? Да, именно «НО» - Толик к веселию нашему не примкнул. И в наш шалаш, так сказать, не пожаловал, не пожелал. И продолжал выглядеть крепко закисшим, да и был повод для того его закисания, повод более чем уничтожающий. И пред этим поводом повод был тоже, и многодневный и светлый, веселый.... словом – праздник во всей его тогдашней красе был тоже, но до того, до «шалаша» здешнего, нашего... и все те поводы он не пропустил. Теперь же Толик лишь тяжело вздыхал и все  время думал: как же назавтра сложатся его производственные отношения на производстве? А там, любящий его уже как родного, Кузин..., но очень не любящий запаха праздника от своих сотрудников, особенно же от Толика; Видать в глазах этого Кузина, Кух этим праздничным запахом сильно пропах. На завтра случилось вот что.
Часов это около пяти. Утра пяти часов около.... Смены у УВД-шников были так хитро спланированы, что одна из них часов около шести начиналась... не то и еще раньше...  другие тоже хитро спланированы были каким-то загадочным образом, но я и не разгадывал этого никогда. – Так доверял, ибо – Так Надо... 
Соседом Толика по комнате общежитиевской был Андрюха, тоже диспетчер, тоже отличник учёбы, тоже легкой тип весовой категории, только вот пил мало, или почти совсем не выпивал. Хотя и был парнем хорошим, не злобным, каких у нас на времена те, большинство было из окружения. И говорит нам Андрюха этот тогда: Толик погнал, - говорит...
 – Как так погнал? - спрашиваем мы его спросонок. Буди его и тащи на работу, он же вчера не пил с нами, вот и буди его и тащи... на работу...
 – Дык, я бы и рад, и знаю, что он не пил вчера, а только погнал он... - И мне, -говорит, - даже страшно немного, а толи и много мне страшно, и я не знаю чего со всем этим поделать. А еще лучше – пойдите и поглядите вы на него сами. Ну, нам не охота, нам спать охота, но раз уже такое дело – собрались, пошли. Мы на втором этаже жили тогда с Димкой Дворниковым, а парни эти на первом. Спускаемся, входим.
Толик лежит на своей койке, с глазами открытыми и ведет радиообмен. Точь-в-точь как это делают диспетчера УВД на своем месте рабочем. Он вроде как вглядывается в монитор радара, что-то себе прикидывает, вычисляет, - работает то есть. – Восемьдесят шесть два ноля  восемь, - говорит он этому восемьдесят шесть тысяч восьмому, - набор восемь пятьсот, с разворотом тридцать право, выполнение доложить... Тот, ...восьмой этот, видимо маневрирует где-то, докладывает. Толик продолжает вести его дальше. – Принял, набрали, следуйте курсом, входите в зону ответственности следующего... и передает этого ...восьмого, следующему, предположительно тоже диспетчеру. А в это время уже другой борт в его зону ответственности входит, Толик здоровается с ним, отвечая на его доклад, и этому уже подсказывает куда лететь-следовать и как делать это. И так  он это сосредоточенно делает, там полноценно, ответственно, что на нас никакого внимания не обращает. И акромя этого, вновь вошедшего, у него там еще несколько аж других бортов. Мы ему:  Эй, Толик, ты это дело, ты еще не там, ты айда иди и зубы чисти.... И на работу иди,  ты просыпайся давай. А он нам так на сие отвечает, не выходя от «рабочего места»: извините, мол, меня парни, не время сейчас,  тут дело ответственное, никак не могу сейчас отвлекаться, работаю, занят... И вот же еще характерно что – глаза у него не стоят на месте. И то, что по монитору предполагаемому и оборудованию «ходят» это понятно, но и то еще, что зрачки как бы резко, нехарактерно так перемещаются из стороны в сторону, когда даже он смотрит в одну точку.  Глаза «бегают», и это страшно, если не знает кто. И страшно и жутко. Ну, я-то читал в те времена книжки разные, включая умные, и представлял как это, но никогда не видел подобного, не приходилось. И вот увидел, и не по себе стало. И от того еще не по себе, что безоружным себя ощущал, хотя и осознавал, теоретически имел представление пред кем. Самого Толика, конечно же я не опасался. Да и весовой категории он был не той, а я той как раз. Ну, ладно, что делать, - так на работу идти нельзя. Говорим Андрюхе,  - иди, расскажи дескать Кузину, что захворал Толик, мол. Но, он же вчера не пил (!), что очень важно сказать. Пусть Кузин, мол, поу... малость утрется, в этой связи и поутихнет, и «молнии» свои попридержит для Толика предназначенные.
- Да, знаю я, что не пил он, - вторит нам Андрий и продолжает на смену сбираться. А там, поглядим далее, что будет дальше. Там поглядим-посмотрим. И стали смотреть дальше...  Мы-то с Димкой, пошли к себе сны утренние досматривать, а Толик остался здесь, с «работой» своей и с радиообменом. Посмотрим, думаем, а там поглядим, - так мы подумали, и разошлись.
А дальше такое происходило: Приходит к толику Ангел. Да, да, самый обычный и простой ангел, не броский, не яркий, не очень красивый даже, в светлых одеждах, но, - говорит Толик впоследствии, – очень прекрасный. И ничего особенного вроде бы, и в то же время  ничего лучшего я, - говорил Толик впоследствии, - никогда не наблюдал еще в своей жизни. Вот до чего тот был прекрасен. Хотя и женского рода. И никаких там сексюальностей, нет, никакой даже тени на это, и вообще никакушенькой даже тени сомнения любого, по любому из поводов. А и поводов даже не было никаких вообще. Она не говорит со мной, но я её понимаю. Да так понимаю, что не объяснить словами. Словами лишь заблудить понимание, а тут же всё чистое, ясное – самое то... И даже ещё ясней. Он формировать, формулировать ли вопросы старается еще только, а тут уже понимание из неё исходит, и он это понимание осознает и открывается ему всё, то есть же всё-всё-всё о чем только ни подумает. Не то что не подумает, о чем только начать даже хочет подумать... а тут уже ясность, - и всё от неё исходит. В словах же примерно так понимание его складывается: Она, ему говорит будто бы: Ты не волнуйся, всё хорошо будет, я буду с тобой. - С тобой ли мне волноваться? - догадывается Толик тот час же. И слушает... И далее слушает только. Она ему дает понять как и чего происходит, и что произойдет вокруг, или в непосредственной близости к этому времени. А он собирается, идет на автобус и на работу едет. А она с ним, и продолжают беседовать, т.е. она показывать, а он понимать. Она ему в автобусе показывает людей разных, что у них и как происходит внутри, внутри душ их, внутри этих «масок». И не всегда соответствует маска тому человеку, который за такой маской скрывает своё лицо истинное. Прошлась, однако же и по нашим персонам общажным. Сказала ему кто и чего есть, кто и чего и кого ест, и он не без удивления осознал как до чего же это всё точно, и соответствует происходящему с нами со всеми.   - Сейчас ты зайдешь к Кузину, всё будет нормально, не бойся и не переживай, я буду с тобой, я буду рядом. А по пути продолжает передавать ему понимания разные, на разные темы, но всяк интересные...
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
Станционный смотритель
Иногда захожу.
**
Offline

Сообщений: 70

слон


« Ответ #392 : Декабрь 03, 2019, 15:45:19 »

Ждем продолжения про Кухарчика.
Записан

1979 МФ 6 гр Сергей. А/к "UTair"
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #391 : Ноябрь 28, 2019, 22:52:35 »

Кухарчик.

Кухарчик, для справки, - это фамилия такая. Обозначает буквально – кухарь, работник кухни то есть. Или по нашему, по моему, по рабоче-крестьянски – читай как бы повар, или что-то такое.
**В транскрипции украинской – Кухарчук будет. Но, но наш Кухарчик был бульбашом, и именно же был Кухарчиком, а не Кухарчуком, так и запомните. Или не запоминайте. Ведь я только пишу, а творить историю – это уж  вам... как нам тогда... там...  И только вам. Или не только вам. Ну, да не важно, айда те в рассказ окунемся, погрузимся в него, в «Кухарчика» моего-нашего всею, я бы сказал – душой.
Кухарчик Анатолий, пол муж., место рождения – Белоруссия, национальность славянская, год и место рождения точно не определяется (по крайней мере в моей памяти), телосложения хрупкого, нрава веселого, легкого и светлого пошиба тип. – Вот кто есть, и был в те времена этот Кухарчик. А времена те были вот каковыми. Год на дворе стоял примерно девяносто второй того еще века, зима, декабрь, север и Салехард. Мог бы и еще точней, но это уже  не очень и важно. Разве еще вот авиация, мы ж с этого поля,  ягоды то есть авиационные. А Анатолий диспетчером был УВД (Управления Воздушного Движения). С увнутренними органами не путать. Нельзя потому что, дабы не пахло даже здеся увнутренностями, ибо же не люблю таковые, - уж больно много там пахнущего не так душисто, всего.
Поскольку нрава Кухарий или еще быстрей - Кух* наш был нежного, тонкого, трепетного и веселого, то так и влился он в наши, тогда уже плотнячком стоящие ряды любителей большого праздника, а зачастую и дебоша,  оченно быстро. 
*Кухарий, Кух – одна из производных его героической фамилии,  образованная не из преуменьшения его значимости, но из-за его места, обычно теплого, бо им насиженного, в наших сердцах.
И плотно так влился. И  в этих рядах особенностями какими бы то ни было из ряда вон выходящими не отсвечивал особенно, и вдребезги как-то, особенно то есть не выделялся. То есть же гармонировал вполне гармонично в тех, тесных уже от нас, стесненных нами, наших рядах. Ну, а поскольку вес он имел не тяжелый, нрав, как уже не раз говорено, тоже, то и выпивать ему особенно много было не нужно. Хотя этим он пренебрегал простым правилом, и выпивал практически всегда больше необходимого или ненужного количества. И еще чаще пренебрегал оченно плотно. Хотя и мы такого же плана почти всегда, хотя нет – именно же всегда придерживались, т.е. старались в этом ключе. И не было в нем особенного ничего такого плохого, кроме разве пренебрежения этого, поэтому любили Кухарчика многие, особенно конечно же все. (тут пошутил я не очень казисто, каюсь и извиняюсь, хотя и не обещаю (сь) больше не быть). Любовь присуща вообще люду любому, особенно же - хорошему, доброму, светлому. А любящие много выпить, бывают и в  таком компоненте особенно как очень же хороши. Мы, по крайней мере, были аккурат из этих рядов. И  мы старались... В обоих ключах. В  любви то есть, ну и по части пренебрежения к мере... как к средству ограничения, границы ли, ограниченности ли – так нам казалось сие тогда, видимо.
И вот этот Кухарий, как-то развеселившись обычным для тогдашних нас способом и методом, а именно – чрезмерно весело и многодневно, отбыть изволил в УТО(*4) повысить профессиональные навыки.
(4) УТО – Учебно-Тренировочный Отряд. Был тогда один, и основной из таковых для нас в Тюмени. Разного рода авиационные специалисты туда время от времени слетались, дабы учиться, учиться и снова учиться,  и тем уровня планку свою повышать.
И он отбыл. Повеселился в преддверие чрезмерно накануне  тут и отбыл туда. Навеселе практически, на этой веселой,  устойчивой и затяжной ноте.
И он там отбывал все, предусмотренные для этого две недели, иль около такого, количество времени. И все это время он там повышал свои навыки. Ну, и конечно же веселился, и (а как же без этого, - пренебрегал). Ну, делать-то там иного обычно особенно нечего, и потому там многие из нашего брата, из авиатора пренебрегают, обычно сильно, хотя еще обычней - особенно сильно. По крайней мере тогда сие было именно так. В таком ключе там это всё происходило – с утра на занятия с больной головой. Или чуть да поправив голову пренебрежением. А уже после обеда – айда гуляй, пей да пляши, рванина. И так каждый день... пока уровень повышения знаний не повышался до... до необходимого, видимо, и строго регламентированного уровня. Так и случилось на этот раз. С Толиком нашим, я имею в виду. Он-то уж очень пренебрегал там,  он очень старался, плясал и пел, и веселился еще аж пуще прежнего. – Как и говорил уже – веселого, светлого, доброго нрава товарищ был, вот и радовался как ненормальный. Иные-то и в «геморрой» какой либо склонность к впадению выказывают. Но, то иные, а Толик наш был не иной, он легок был... на веселье особенно.. ну, и тэ-пэ, как уже не раз упоминалось у нас, был.
И вот они, отучившись уже летят обратно, а именно  же в Салехард из Тюмени, набившей оскомину весельем, иной раз и буйным, иной и вовсе буйным еще того больше.

А группами же народ посылали учиться, не по одиночке. По одиночке, видать не выгодно учить по экономическим соображениям, ну и скучновато все же наверное, по одиночке учиться. Хотя известен мне один наиинтереснейший тоже авиационный тип, группа которого состояла из одного его. Он тоже алкаш, естественно, но это другая маленько история, как-то потом, если время с желанием будут на то...
Итак, Толик в составе своей группы товарищей и профессиональных коллег, летел обратно в Салехард. Навеселе, что естественно, и что неестественно одновременно. И вот же как рассуждал Толик... А его, отмечу отдельно, и в этой группе тоже любили, ведь он веселого, светлого и хорошего в основном был пошиба товарищем... Обычно хорошо же с людями веселыми, хотя встречается всякое, но мы не о всяком, а я здесь о том, что они уж летят. И вот Толик и рассуждает так (примерно), он думает: конечно, сейчас прям на службу идти совершенно же никак не стоит. - Конечно не стоит, - соглашается Толик с своими же доводами. – Тут надо бы малость бы отдохнуть от праздника, в простонародном тогдашнем сленге сие означало – отойти малость. Ибо слово «отойти» имело более проникновенное значение, а именно же - уже на постоянное место «жительства» (нахождения, пребывания), то есть до глубины дойти (обычно это метра примерно на все полтора... и вниз обычно). И вот Толик, прям в самолете подходит ко своему РП. (Эр Пе – Руководитель Полетов * 5). Это товарищ такой, который руководит полетами в УВД - службе (не путать с увнутренних органов управлением), и вот в каждой трудовой смене диспетчеров авиационных есть значится и свой РП, и он ему так и говорит тогда....
А Эр Пе этим у Толика был тогда Ромка. Ну, Ромка – не Ромка, а скорее Роман какой ни будь Александрович, не то Николаевич, обязательно. Но, Ромка был тоже хорошим во всех отношениях парнем и потому был именно Ромкой по старой памяти. Хотя нет, на работе – да, то есть – нет... На работе был он именно Александровичем иль Николаевичем, но в наших и в окружающих его в те времена сердцах был он именно Ромкой, хотя и уважали его как уже ставшего Александровичем иль Николаевичем. Поскольку Эр-Пе, а не чего ни будь там...  и потому уже все же Роман Александрович.... не то Николаевич, но дело не в том. Он говорит ему: Слушай, такое дело, Роман Алек.... словом – Роман... - Ну, ты, - говорит, - и так обо всём знаешь..., и ведь же ты меня знаешь..., и мне отойти бы маленечко... - Да хоть бы завтра бы только. А уже на послезавтра бы я бы уже аки штык... в смысле – из носа... в смысле – из носа кровь...  А толи и в бровь, а не в глаз, или наоборот (это опять я шучу снова, и снова же неказисто). А тот ему: Да, Толик, мол, - вижу, и полностью согласный с тобой, да вот же беда – я с завтрашнего дня в отпуске. И.... И сие означает, что смена завтрашняя, в которой Толик наш должен работу работать свою, руководиться будет другим ЭрПэ, а это, по сочетанию всех признаков будет Кузин. (!!!!) А Кузин есть лучший друг нашего Толика.... И  Толик для Кузина этого, тож только друг лучший, ни дать ни взять.
 (!!! – это означает прмерно: Вай, шайтан (на узбекском, примерно), или «вай-вай-вай» - на неузбекском, или примерно «Вау!?» с сдвигом бровей во все стороны света одновременно, или языком шахматным для Толика в ситуации данной – цейтнот. Или, языком тем же, шахматным - «шах», или еще точней – шах, и сразу мат... – Такая, ты понимаешь, не совсем светлая и прочная перспектива.
« Последнее редактирование: Декабрь 03, 2019, 10:55:25 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #390 : Ноябрь 26, 2019, 09:26:01 »

Привет, народ!! Тут вот товарищ один написал, так это... я с им горячо как очень согласный, читните... И ты, Миша, тоже. Зовут парня Бакановым Пашей, наверное хороший чувак..., ну, да не это главное. Главное ведь - это совсем другое.

Кома - бессознательное состояние организма, которое случается от сильной травмы или тяжёлой болезни. Человек находится в беспамятстве. В это время он ничего не видит, не слышит, не воспринимает, и никакие мысли не посещают его. Выйти из комы человек сам не может - это уже задача врачей, которые борются за его жизнь.
Выйдя из этого состояния, человек может жить дальше. Но живое тело, способность чувствовать и действовать само по себе присуще любому животному - будь то собаке или корове. Человек принципиально отличается от животного только уровнем своего сознания. Однако тело может жить и бодрствовать, но сознание в своём высшем качестве может спать. При таком раскладе набор потребностей человека мало отличается от животного набора. Такого человека можно характеризовать как потребителя, который в своей жизни учится и работает только ради удовлетворения своих базовых потребностей.
О человеке можно судить по тому, на что он тратит свои средства и свободное время. Если человек много трудится, это ещё не значит, что у него большая любовь к труду и желание своим трудом сделать что-то хорошее для этого мира. Большинство людей ходят на работу только из необходимости как-то выживать. Обстоятельства их ставят в тесные рамки, с которыми они свыкаются и уже не видят себя за пределами поставленных границ. В таком положении человек нередко забывает о своём высшем предназначении, отдаётся рутине, высыхает внутренне, а вся его земная реализация сводится чаще всего к исполнению родительского долга. Но даже это выходит с грехом пополам, потому как созревшие отпрыски начинают жить своей жизнью, редко слушая своих родителей. Преемственность поколений практически отсутствует, нет никакой духовной связи. Все плоды жизни в основном материальные. Но поскольку человек является носителем духовного начала, то было бы глупо сводить его предназначение к простому накоплению вещей и порождению на свет потомства с таким же мышлением.
Исполнение своего высшего предназначения делает человека удовлетворённым и счастливым, а его жизнь осмысленной. Поскольку сознание современного общества сильно поражено материализмом, то в очень редких случаях у какого-нибудь человека деятельность по предназначению совпадает с его основной работой. Но даже если произошло счастливое совпадение, множество дилемм всегда имеют место.
Взять для примера занятие музыкой. Известный автор и артист создаёт и исполняет различные произведения. Какие-то из них котируются, пользуются большим спросом, становятся хитами. Остальные сочинения вроде как проходные. Но это ещё не значит, что они хуже. Нередко бывает так, что в них было вложено души и усилий больше, чем в те произведения, которые стали популярными. О музыканте может складываться неверное представление на основе его хитов. Дилемма состоит в том, какие вещи создавать и нести: на вкус широкой публики или на свой собственный вкус. В первом случае артист будет лукавить, добиваясь максимального рейтинга, во втором - будет искренним, но будет интересен только узкому кругу.
В общем, кто бы чем ни занимался, важно только, насколько он согласует это со своей душой. Но всегда поступать по совести в основном невыгодно. Также как невыгодно помогать нуждающимся, невыгодно говорить всем только одну правду, невыгодно быть бескорыстным и отзывчивым. Бескорыстно совершая добрые дела, человек обретает внутреннее спокойствие, но лишается выгоды.
В жизни простого человека есть активный период, когда вопросы выгоды для него выходят на первый план. В юном и подростковом возрасте он почти не задумывается над вопросами своей карьеры, извлечения дохода, поскольку находится на содержании своих родителей. На пенсии человек как правило уже отходит от всех основных дел и живёт на содержании государства и на свои накопления. В юности и в старости у него есть возможность развиваться и смотреть на вещи шире. В начале жизни взор не замутнён, есть желание изменить мир, а в конце есть ценный жизненный опыт и мудрость. Но в самый эффективный период, когда человек может активно работать и действовать, у него зачастую нет времени на воплощение своих самых прекрасных замыслов.
Находясь словно в контузии, человек тянет лямку и не может услышать голос своей души. Для него такие сверхидеи о любви ко всему миру, выраженные в непосредственном добродушии к любому встречному, омрачены нуждой накопления. В лучшем случае ему не до этого всего. И очень часто он считает проявление доброты глупостью, ненужностью, нецелесообразностью. Все его заботы направлены на себя самого, своих близких, свою семью. Забота о членах своей семьи является формой расширенного эгоизма. Только тогда эгоизм исчезнет, когда для человека сотрутся рамки между своими и чужими.
Выход из зашоренного состояния - из душевной комы - добровольный акт. Здесь человек уже сам себе хирург. Это настоящий подвиг, хотя совершить его может любой.
Мне знакомы разные случаи перемен в людях, как в худшую, так и в лучшую сторону. Выход из комы знаменует осознание человеком своего высшего предназначения. Вопрос собственного предназначения - первый вопрос, который человек должен решить в своей жизни. Он должен чётко понять, каким способом он может послужить этому миру. Все остальные вопросы - финансовые, личные - должны выстраиваться вокруг главного стержня. Восточные мудрецы говорят, что следование "дхарме" решает все проблемы человека. Даже если какая-то проблема не решается, она перестаёт быть проблемой. Человек обретает счастье, просто следуя путём своей "дхармы" - предназначения.
В конце жизни проясняется многое. Печальный будет итог, если человек всегда стремился к накоплению материальных благ, поиску комфорта и увеселений. Каким бы хорошим ни был, будут рушиться отношения с людьми. Обычная ситуация, когда он остаётся одиноким, разведённым и по сути становится денежным придатком для своих детей. Духовной связи ни с кем не было. Для своих ближних он не был соратником, а дети никогда не считали его наставником. Он жил для себя. И всё его окружение ищет своего в отношениях с ним.
Ситуация, способная пробудить высокое чувство, может возникнуть на пороге жизни и смерти. Я знаю одного пенсионера, который однажды получил серьёзный инфаркт. Ему провели сложную операцию. В период реабилитации врач поставил ему многие ограничения. Но просто жить, глядя в окно, выходить на небольшие прогулки было не в его натуре. Тогда он решил воплотить свои детские мечты, на которые раньше у него не было времени.
Он стал писать стихи, осваивать игру на гитаре, учиться рисованию. Даже стал изучать языки, чтобы стимулировать работу мозга. Спустя несколько лет, он уже писал неплохие картины акварелью. Но чтобы плоды его творчества находили зрителя, он начал плотно взаимодействовать с социальными учреждениями. Сейчас он регулярно проводит выездные творческие встречи по детским домам, приютам, домам престарелых, исправительным колониям в городе и в крае. В этих встречах принимают участие и другие творческие люди. Всё благодаря ему. На стенах дет. домов и в домах престарелых висят его картины. Он полюбил детей, которые не его и вообще ничьи. Он готов за свой счёт устраивать для них праздник.
Мы слишком озабочены своими проблемами, чтобы пойти и помочь кому-то, но парадокс в том, что именно благодаря бескорыстной самоотдаче можно решить и свои проблемы в том числе. В заботах о малом мы забываем о главном. Суета жизни навязчива, а всё ничтожное выходит на передний план по значимости. К сожалению, невозможно полностью отринуть заботы о насущном, но как сказал один монах, нельзя таким повседневным вещам отдавать своё сердце.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #389 : Ноябрь 08, 2019, 08:12:01 »

Привет, пацаны... Да, да, именно же пацаны, ибо те дяди очкастые, с такими щеками щетиныстыми, пуле и эмоцией не пробиваемыми - те особенно здравствуйте и поскорей выздоравливайте. Ну, и с девчатами, однако, такое же... Здравствуйте девчата, те девчата, которые в любой тетке противной где-то, в сухом остатке наверняка, под толстым слоем всего, всенепременно находятся, ибо должны находиться.
Однако, подумалось, уж лучше чего ни будь, чем вообще ничего. И вот, стих попался, по мне так оченно даже хороший... С под толщи груза чела одного, этого в нем пацана обнаруживающий, теплый и уютный стих. А, чего, мне вот лично такое оч даже нравится. А ты как думаешь, пацан, или девушка? Вытяни ты уже их, таковых, из себя. С ними всяк жизнь прекрасней, светлей, добрей, бодрей и т.п.


Любите братья милые,
Да сёстры разлюбезные.
Ну что же вы унылые?
Считайте бесполезные.
Делите небо поровну,
Его на всех достаточно.
Взахлёб, до связок сорваных,
Делитесь безостаточно.
Кроме неё всё временно,
И даже мы не вечные.
Какого роду-племени,
Неважно перед млечностью.
Скисают все названия,
Деньга, чины и почести.
Перед её дыханием,
И шагом в одиночество.
Наступит время каждому,
Но ни к чему печалиться.
И лишь любовью бражною,
Все смерти отменяются.
Становятся безсильными,
Перед душой безпечною.
Скрипят зубами пыльными,
Любовь считайте вечностью.
Прочтёте, не поверите,
Безумным начертаниям.
Осмотрите, измерите,
Покажется неправильным.
Не сходится по формулам,
По логике и навыкам.
Которыми накормлены,
Воспитаны, направлены.
Но надо лишь уверовать,
Тогда картинка сложится.
И безоглядно следовать,
Стократно всё умножится.
И буду я настаивать,
Что мир на ней лишь держится.
До края, до закраины,
Любите. Будьте нежными.

Алексей Бобровских.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #388 : Октябрь 23, 2019, 18:47:55 »

Тане, за веществ обмен во продолжение.

Теперь еще одно очень жестокое упражнение, испробуй так же сделать и его. Ты встань во весь рост (или сядь во весь рост, хотя достаточно и не во весь рост) супротив зеркала. И спроси у себя, умной, красивой, наполненной: на сколь оно хорошо то, что глядит на тебя в виде мощи твоего отражения? И если додуматься самостоятельно сможешь, что мощь сего собеседника чрезмерна, то и  не поверю ни разу, но и уже хорошо. А далее.... А далее то что и далее.... Далее – наполнять следует меньше, и станет оно, тогда и только тогда меньше.... А если не станет, то значит наполнять продолжать стала не меньше, а надо именно меньше...
Не мало, или мало очень, это не важно.... Важно именно меньше.... Потому как если в трехлитровую банку десять литров залить, то этого много для неё должно быть... А в столитровую бочку то же ведро поместить если, то  будет не много для таковой бочки... Заметь, что десять здесь литров – это просто десять и всё... А надо много иль мало... Надо больше иль меньше. Для трехлитровки все, что больше трех литров – избыточно и не уместно. А все что меньше – разумно. – Такая, брат, логика. И ничего нового. Совсем ничего. Ах, ну ты же и сам обо всем  этом знал... Это ж обмен у тебе, прости, я снова об этом забыл (или на это забил). Или вот как сформулирую, чтоб посвежее: Если налить в трехлитровую банку меньше трех литров чего угодно, то она будет не полная. Еще свежее: Если в любой сосуд налить меньше его вместимости, то и он останется не наполненным. А теперь, пока не забылось, подставь мысленно вместо слова «сосуд» слово «человек». И очень же быстро отследи логику. Ну, отследила, иль не успела... А, ! О, обмен же еще..., чуть не забыл, извини...  Ну, да, обмен... Только он в этом контексте совсем не при чём. Как и цвет, размер, форма банки, сосуда и т.п.
В лагере пионерском, как и в любом лагере все порции еды для пионеров (не пионеров в случае с иным лагерем) одинаковые. А пионеры все разные.... и по толщине тоже. И вообще, открою секрет тебе по секрету, - все люди вообще очень разные. И даже один и тот же чел. он таки всегда очень разный, оказывается. Особенно когда он пионер, например, и носится везде как ужаленный. Другой его же пример – он пенсионер, и как ужаленный только лежит, переворачиваясь и то только изредка. Применительно к чертежу, нашему, там вверху расположенному, и абстрактному, в одном случае он банка большая, просторная, вместительная. В другом же случае вообще не понятно, нужно ли ему столько энергии, еды, наполнения... по логики вроде б не нужно ему всего этог столько... Ущучиваешь? А ведь же человек-то один и тот же. Еще один тебе секрет открою – во всех лагерях, без исключения питание приблизительно одинаковое, но некоторые вес увеличивают, а иные его сокращают. А есть лагеря, где вес не увеличивается никогда, представляешь?! Люд разный, обмены разные, а вес у всех сокращается... Слава Богу таких лагерей уже мало. А только я здесь за проявление логики.
Гонщик в формуле-1 за одну только гонку, например, теряет чистого весу около пяти килограмм... А лежа на пляже весь день он этот вес не теряет в таком во количестве... Не, не интересно ли?! И вот если он жрать будет лежа на пляже так же как если бы он гонялся в той гонке, то этого было бы... скорее много, иль не разумно в общем из случаев.... И наоборот, кушая столько же сколько на пляже, гоняясь на гонках он протянул бы быстренько ноги свои. Вперед бы их протянул... иль просто бы вытянул их или бы в ласты обул (шутк. – переобул бы). И если ты не находишь сие логичным, то, очень осторожно предполагаю, что банка твоя в коей содержится внутри тебя логика еще не так сильно наполнена. И с этим, значится, еще возможно работать... Работай же... и наполняй её. А ту банку, что видишь ты в отражении, уже перестань переполнять.... Вот так. И только-то.
А эти слова умно-туманные про обмены веществ, ты оставь для слов этих любителей, пусть они ими банки свои и переполняют. А ты это дело из своей банки возьми да и выплесни. А хоть бы и в меня даже. Вот я какой для таких дел человек. Словом, - очень даже вместительный.

23,10,19
« Последнее редактирование: Октябрь 23, 2019, 19:21:31 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #387 : Октябрь 23, 2019, 18:47:09 »

Тане про от ума горе. (иль Про всё того же вещества давно нарушенный обмен).

Однако, из сильнейшей любви только к тебе, а не из праздного лишь уважения. А толи и наоборот, или одновременно из за всего вот этого. (однако во продолжение уже однажды начатого, хотя и давно забытого разговора за обмены веществ разнообразных, и сильно прочностью ума нарушенных).

 Итак, Таня – гипотетическо-теоретический (хотя и вполне конкретный одновременно) тип некоей девушки (иль просто человека) исполненный крайней переполненностью знаниями, и вместе с тем лишним весом в совершенно излишней и неизгладимой степени.
Итак, Таня, дорогая Таня моя, вот же чего. Аки обычно ничегошеньки нового я тебе не скажу и на этот раз, а ты и не услышишь собственно, так как слушать тебе все это уж некуда... Извини меня еще раз, но это видимо именно так. Нет, не некогда, а именно некуда.... Или не во что. Ах, ну да, сейчас я объяснюсь. А я ж ведь люблю аллегории, а я их аж страсть как очень сильно люблю их, и вот они, собственно.  Дабы тебе было куда это все поместить, применить... в общем додумай уже и сама чего и кому, куда и зачем это все, не то я тут же прерву начатое повествование. (предисловие окончено).
Итак, глядим на рисунок (чертеж), а там нарисовано несколько банок. Одна наполненная, другие не очень. Очень не трудно заметить, что в наполненную банку сколь не вливай, а в ней больше не станет уже. Или, примерно так, - не войдет уже в неё, и будет вливаемое лишним. Факт или не факт? Усвояется, иль не вливается?
Вот и с знаниями точно так же, как и с чем либо другим. Когда знаниями человек переполнен, а такого люда всяк и везде на сегодняшний день есть великое множество, то иные знания в этой и без того переполняющей его области ему покажутся лишними, и он их принимать не соизволит, откажется. Как и та банка, оставленная на чертеже. А зря. Тем более зря, когда человек же – это не банка. Но, он-то ошибочно, разумеется, считает себя именно банкой той же, и это обзывается уже давно – «от ума горем». Во как! – Такое, брат, горе. Такие дела.
А другой брат, у него уже и живот до колен, это он так наелся очень прилично, и аж до неприличия, а он же еду поглощать не перестает. И другой скажет такому: куда мол ты еще жрёшь, идиот? А тот обидится даже, и скажет такое: да, я же, мол, знаю и так... и без тебя, дурака умного... я и, мол, сам в этом плане умён даже более чем необычайно.... и это просто обмен веществ у меня (или во мне)... А  еще загадочней – просто: «обмен веществ», мол,  - и для придания деловой важности такие в придачу надутые щёки предьявит, и губы такие же, а брови сдвинуты, глаза  широко раскрыты, волосы жирные... и на лице недовольство границ не замечающее. И всякую на вроде этого чушь тоже скажет.... Чушь – это как раз знания этого, чувака обожравшегося, жрать продолжающего, не перестающего жрать, и переставать жрать не собирающегося... – Вот до чего ж он как подкован блистательно этой части в части обмена. – Такого как не восхваляй, а не перехвалишь. Хвала, она куда угодно и очень охотно вмещается вся целиком.
Нет, не удивительно ли?! – В знаниях он переполненный доблестно, и он не сбирается их вмещать в себя более (ущучивешь куда намякиваю?), а в плане пожрать – нет, думает, - еще не переполненный, и переполняться продолжает, при том усиленно, а то и очень усиленно.
А теперь еще раз на чертеж обратим наше вседрагоценное (внимание имею в виду):
- Таки же глядя на банки что про них можно сказать? Напомню, если кто позабыл, - одна из них полная, остальные – где чуть, где полбанки только, в общем - не полные... Что скажете, глядя на полную? .... Говорите что либо? Или молчите наполнив водой рот? Полностью или наполовину? (водой рот наполненный?... шутк.). Таки конкретизирую еще малость: А в банку полную много налито или не много налито, или может быть мало налито в неё? А эта банка из прочих она самая крупная, емкая, синяя, длинная, треснутая, продолговатая, глиняная? Или не самая? А она водицей, горохом, мукою, песком, цементом у вас, на вашем на чертеже наполненная? Так вот, иное не важно, или менее важно, - она полная и все тут. А то и  с горкой уже она полная....  То есть для неё уже всё, край – наполнять более некуда, и  это важнее всего здесь, в части её наполненности. И то, что в другие банки еще можно много засыпать разного любого рода продукта это тоже не важно. Особенно для этой банки, ибо для неё важно, что она уже аж с верхом полна. И вот сразу же замечаешь, говоря с такой «банкой» об этой наполненности, то есть она это сразу же тебе выдает на гора, а то и начинает вскипать всем своим содержимым, обычно не очень-то нужным, не очень полезным. Она заявляет тебе решительно о своей переполненности собственным набором знаний, и что мол, некуда уже помещать лишние, любые лишние знания... Знания для неё во этой области лишние... – Об этом знает она совершенно же четко, решительно, неотвратимо, отчетливо... Там, в толщу этой наполненности уже и комару носа своего не подточить, - вот до того же содержимое плотное.... Однако, при этом всём, при всей прочности таковых знаний о предметах наполненности, продолжает таки жрать она.... Да, да, именно ж жрать, т.е. вкушать пищу, сладкую, нужную, полезную, необходимую.... Для здравья хорошего, разумеется. Разумеется по её разумению... О котором уж сказано здесь – такому решительно плотному, кое бывает обычно необычайно развито именно у таких с верхом переполненных банок. И вот парадокс, ты понимаешь ли, знания уже ни разу не вмещаются, ни на чуть-чуть...  что знания – даже сомнения не пролезают, - ни щёлочки ж ведь...., а вот жратва лезет на раз, запросто, и регулярно, и безперебойно – и ведь ВМЕЩАЕТСЯ!!!.... Хотя любой скажет, ибо заметит, мыслящий любым из способов, что вмещать еду, и очень давно уже НЕКУДА... А она, еда, таки же вмещается, и вмещается... А знания нет... Сомнения в знаниях нет... А еда – да... А знаний хоть бы чуть-чуть еще – нет, некуда... А еде есть куда. – Вот тебе и весь парадокс.   Ё МОЁ!
И вот же я ей теперь в том числе и говорю: Нет, ты не слушай меня, но ты спроси любого, умеющего говорить «да» или «нет», и чтобы был он не слеп, ну и не идиотом был бы по крайней мере, разумеется.... И ты его вот как спроси: Ты подскажи, дорогой человек, можно ли, или нужно ли вот в эту банку чего ни будь класть ещё? – и укажи на банку переполненную на том рисунке... При этом, заметь, класть туда то же самое чем она переполнена. И он возможно откроет тебе страшную истину, которая для тебя еще недоступна. А если он не угадает, или он затруднится с ответом, спроси ты еще у кого ни будь, или нескольких сразу... То-то же, представляю, и возникнет в душе у тебя удивление, когда постигнешь ты великую эту истину. Если постигнешь, конечно же, ведь в плане истины-то ты как раз понимаешь, что истинами ты заполнена любыми ажник до самого верху, до ажник неузнаваемости. Где-то на уровне ушей уровень такой наполненности. И то что попадает сверх этого через уши твои или хоть бы глаза уже никак не затекает туда, внутрь твоей головы (банки)... Вот же печально-то как....

« Последнее редактирование: Октябрь 23, 2019, 19:20:55 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #386 : Октябрь 22, 2019, 15:30:39 »

3  часть из жалковыбрасываемого.
Нарисовали художники кучу картин. Картин наипрекраснейших, но непонятных. А люд смотрит, люд с промокашечным ходом ума, и люд, отворачивая морды свои искривленные заявляет: мазня, мол... А проходит каких-то всего несколько лет, или  десятков лет всего и эта «мазня» начинает нравиться людям. И не то чтобы нравиться, но те аж со ума по ней сходят, вот же ведь до чего(!). А она что же, другой что ли стала, «мазня» эта та? – Нет же, скорее люд просто дорос. А если он еще не успел дорасти, то это художника вина, это художник плохой опять, что «Мурку» нарисовать не умеет, а толи не хочет?
А с молитвой чем тебе не то же самое? Чем ты, я да мы с тобой, то есть крестьяне, в этом контексте не Промокашки? Коль акромя Мурки мы и слушать ничего не желаем, а толи и не умеем лишь, а толи и просто не слышали... или медведь опять виноват, что взял да и наследил.
А он, монах, там сидит и молится, и он как и художник, он свое дело знает, и он делает дело это, дело Небесное. Нам с тобой, как Промокашкам, еще не понятное. Только из этого совсем не следует, что зря он делает дело это... Дай время, а то и просто постарайся взрасти до такого до понимания, и будет счастье тебе, постичь еще тобой не постигнутое.
Или хоть бы того же меня с тобой если взять, как и того же крестьянина. Нам ведь же чего подавай, нам подавай хлеба насущного... А потом? А потом зрелищ... Или тебе не  зрелищ, а тебе еще снова хлеба, потом еще хлеба, а только после того зрелищ тебе подавай? Однако, потом завсегда душа у тебя в Небо должна потянуться. Нет, у тебя, конечно же, может и не потянуться она, но должна... Да, она точно должна, на то она и душа. Душа, она ведь же тоже штука небесная. На то он, люд, даже пусть первобытный, а уже рисовал чегой-то в пещерах своих, высекал камнем по камню по твердому, - так что же это, как не к Небу душа устремленная?
Так и сегодня. Есть устремления после еды – значит толк должен быть и он будет. Значит возможно еще наше развитие. А когда хлеб после хлеба, то есть «земля» после Земли, потом опять же Земля... и дальше тоже земля – то и перспектива совсем не небесная. Сие называться будет «я душу дьяволу отдам за...» - за землю, однако же, получается. А когда наоборот – то душа отдается Богу, и тело само собой во землю (земля к земле), а душа на Небо.... Нет, не в атмосферу, на облака и т.п., а просто на Небо, во мир иной, во мир не «земельный», не амбаро-крестьянский и твердый такой..., а всего лишь во царство Небесное.
Или такое вот еще. Что есть любовь или небо, и как это работает... Вот любит, например, человек работу свою. И он её тогда любя работает. От этого она и работается и легче и целесообразней и в целом как ты не крути – хорошо это, и ему хорошо... и работе такой. Он любит природу – и от того просто кайфует он от любой встречи с ней. Он радуется, он прикалывается, то есть – ему хорошо от того. Или не любит он змей, например, и что тогда? А тогда то, что вся эта страница, совершенно нормальная такая страница как и любая иная страница из книги жизни его просто вычеркивается. И он вряд ли станет читать даже её. А тот кто змей этих любит сможет о них дни напролет говорить; он и времени не замечает, когда он с ними, с змеями этими, так им  любимыми горячо, находится рядышком и он тогда тоже кайфует. Т.е. пребывает на седьмом небе от счастия, а это ж ведь все та же любовь и есть.
И вот, так если порассуждать здраво, то мы, крестьяне с тобой или без тебя, здесь и находимся дабы любить как можно больше всего из земного. И любовью своей так наполнить всю Землю эту, чтоб она вспыхивала.... Ну, это как в песне, что в самом начале этого, моего повествования.
Ну, или как-то да по другому как ни будь, но я считаю сегодня, что всё именно так.
- Таким для Наталии будет ответ мой на сегодняшний день. А что и кто там и как там рисует, иль пашет, или музыку сочиняет какую, так это узнаем мы уже скоро все... А то и еще раньше чем скоро. Но узнаем же в точности. Потому, пусть уже они и молятся, те и музыканты, и художники, и даже этот монах наш, сердешный. Не то опять только корыто... При том – корыто только разбитое.
Вот теперь, будто бы всё.... Хотя так еще много всего.
Или еще... для Наталии самый чуток, пожалуй. Однако, Наталья, нет из крестьян таковых, к чьим мощам приходили бы, покланялись бы, а те были б нетленными. Ну, так, поразмысли об этом. И вы поразмыслите тоже, господа крестьяне и материалисты. Ну, как таковое возможно, что тело, физическое, биологическое а вот на тебе - не гниёт. Не разлагается и не воняет, а наоборот даже мир выделяет. Мир – нечто небесное, но материальное, - то прямо из «Неба» для нас, как для крестьян и материалистов материализующееся, т.е. проистекающее... - Откуда, откуда? – вы спросите все, вышеуказанные. – Из Неба, - отвечу я вам. Вот же оно каково. Вот от чего оно всё и вспыхивает.
22,10,19




Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #385 : Октябрь 22, 2019, 15:28:03 »

2      во продолжение, к не выбрасываемому.
И вот другой крестьянин, такой же как я, например, (когда про Небо не знал) стремится, стремится Земли как можно больше «вспахать», освоить, зажать, прижать, присвоить, возделать, обработать, прибрать к рукам хозяйско-крестьянским своим и т.п., а счастия-то с этого нету и нет... Только возрадуется он вроде бы, что вот уже как будто бы и есть у него много, а глядь по сторонам, а у того крестьянина есть и еще больше, и то-то же и загрустит снова крестьянин такой. – Снова же мало ему опять покажется. Отхватит еще новый кусок Земли, и вроде бы всё хорошо должно быть. Ан, нет, снова не так... Снова мало ему, и снова грустит он и желает он большего. Сказка о рыбаке и рыбке, одним словом, где каждый из нас почти – это старуха из сказки этой. Это так абсолютно, когда Небо не учитывать. Так оно было всегда и так это всегда и будет. Если, конечно, вообще будет это «Всегда», в чем я лично, без Неба смысла не вижу вообще. То есть в Земле как таковой без Неба смысла нет вовсе или мало его, недостаточно. Как нет смысла собирать и запасать урожай если урожай этот есть некому. Или, чтобы ты понял, если нету у тебя коровы и иного скота, то и сено ты вряд ли на зиму запасать станешь. Или ты его запасаешь?
Так и с Небом. Для Неба этого, - если не надо тебе его (неба) то ты и есть скот... И в скота превратишься всенепременно, ибо человек  (по подобию и образу созданный) от скота Небом лишь  и отличается.
Или вот еще, ты оглянись во окрест и понаблюдай. Тут многим кажется, что не заслуженно нищенский уровень существования мы тут имеем все, россияне особенно, за редкими исключениями (о тех чуть попозжа). А ведь же это не так... Это лишь кажется так, и от того опять же, что Неба во рассуждениях таковых мало, или нету почти. Ведь для счастия-то для полновесного воздух, вода да солнце и надобны... Да наличие рук-ног и головы вместе с мало-мал развитым туловищем. И вот тогда именно и должен быть счастлив счастливец такой. А если нет- то это без Неба товарищ, - это старуха та, со разбитым корытом в любой из стадий её развития (-свития). И к корыту разбитому она только и движется.
И сколь ты не продвигай таковых по ходу той сказки, счастия у них не будет ни разу. И исключения (о коих только что упомянул) – это как раз такие старухи из окончательной фазы сказки указанной, т.к.они и есть те столбовые дворянки, и тоже несчастные, озабоченные оченно сильно. Или ты видел счастливых из них?
Или давай глянем на деток на их (тех, исключительных деток-мажоров), - вот и гоняют они болезные и несчастные по городам ночным, бьются во дорогих машинах родительских, или на наркоте заезжают в врата проторенные, легко заезжают... врата ведь не узкие. А с того всё, что Неба (читай Любови) в душе нет у таких... Не наученные оне о Небе, о сферах Небесных..., и Любви ни к чему нет у таковых... Нет места такого, где Небо с Землей у них бы соединялись бы.  Тело-то есть само, разумеется, туловище и голова даже, а душа уязвлена, то есть – земля землёй, небом совсем не охваченная. А таковая вспыхнуть не сможет никак и никогда, ибо же Земля она не горит, и не вспыхивает, ибо ж не её это свойство. И вспыхнет же вроде бы, от наркоты, например... Так это же не настоящее, это лишь кажущееся. С того, что Небо... Оно же Небо и есть. И для постижения оного, сидеть нужно знать иногда и молиться, видимо. А именно – постигать стараться Небо, небесное это.
Идтить вратами узкими, тропами мало затоптанными, путями тернистыми, конечно же трудными. И этот труд совсем не  легок, в отличие от того же крестьянского, к коему, впрочем, имею я и уважение полновесное и отношение тоже доблестное, собственное и крестьянское. Ибо ж крестьянин я, как и любой из нас... За разве редким про то исключением. Вот только Неба слегка мне недостает, и полагаю я, мало у нас всех его, Неба этого. С того и счастия у нас недостаточно. Счастие ведь – это тоже Небесное нечто, ну хоть бы и потому, что оно тоже ведь не измеряется (ни сантиметрами, ни даже амперметрами ажник сверхточными).. С того сколь ты не паши Землю, небесного в ней от того не прибавится. Если только из глубины души своей его туда не водрузишь ты сам.
Вот и всё.
А, о, чуть чуть не позабыл немного, пожалуй чуть ли не самое главное, аки обычно. Вот и оно... Так, о рассуждениях, о наблюдениях.
Да взять хотя бы,  примеру для, того ж человечишку. Вот уже и родился он. И любой атеист, как и ученый муж и ботаник воскликнут в один голос, что это же все объяснимо легко. А я же и говорю, что да,  что легко, мол.... И он там безо всяческой хитрости взял да и был зачат и уже после рожден. А именно же как любое животное. Согласен и тут, особенно когда любовь в этом процессе отсутствует. Такое случается и оченно часто, ко сожалению всё чаще, и это печально мне. Но, да, родился, пусть и без неба участия, пусть таки так и будет. Но(!). И что ж далее? А далее, однако же никогда и ни разу не стать ему человеком без Неба, т.е. без человеческого к нему отношения. Читай без окружения хоть бы человеческого. То есть окружи его миром животного мира и человеком не станет он никогдашеньки. Он языка не узнает. А то и ходить не научится даже. А что есть язык?! Ну, что это есть таковое?..., Если сие не небесное. Тут враз припоминается опять же: ...вначале было слово....  - Небо, однако, и во чистом виде - слова и мысли должны быть его, младенца того, окружением. А будет мычание или вой в его окружении, то и не соединится он с сферой небесной (с словом, которое и было в начале), и тем дальше отдалится от общеизвестного и образа и подобия. Животным и вырастет такой младенец. Такой Маугли, или Тарзан, только без человеческих качеств, не считая внешнего вида.
Или, например, музыку пишет иной человек. Где это и чем это он занимается? Он не коров же ведь доит и он этих коров не пасет, сено не косит им, хлебов тоже вроде б не жнет, то есть - не пашет Земельку он (разгильдяй разтакой). - Однако – воскликнут умеющие восклицать Наталии, - ведь же его музыку можно ж услышать же?! - И то верно, услышать можно, или я когданить говорил, что её услышать нельзя? - А что же сие есть такое, та музыка? – Уже не овес же, не фунт стерлинга или изюма, иль самородок златой, или кило другое чего-то, такого же нежного? – То ж разве ж «земля»? – Вот я здесь за что завсегда. Музыка – это и есть Небо, это небесное. Пусть частично материализованное, т.е. переведенное на язык мал мало «земельный», доступный крестьянину,  воспринимаемый объективно. - Однако, это я свою мысль продолжаю свивать, - а если бы не было уха у слушающего, или б медведь ему на него наступил, - то и музыки той не было бы? Или была бы? А если он не расслышал ея, не смог её воспринять, то её нет, или есть она? А если он говорит: ...Э-ээ, да это всякий так сможет... ты мне сыграй-ка чего ни будь из музыкального, из высОкодуховного... вот хоть бы и «Мурку» пусть ту же, не то ты и не музыкант никакой... – И тут, каждый догадывающийся догадаться сумеет, что музыка сама по себе не виноватая, что какой ни будь Промокашка несчастный от этого до неё, как и до музыки любой (читай любой небесной) не дорос просто. И ведь точно так же и по отношению к иным проявлениям неба.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #384 : Октябрь 22, 2019, 15:27:09 »

1. Не знаю об чем это... Да вот написал, так не выбрасывать же.

Когда простым и нежным взором
Ласкаешь ты меня, мой друг,
Необычайным, цветным узором
Земля и небо вспыхивают вдруг.

Веселья час и боль разлуки
Хочу делить с тобой всегда.
Давай пожмём друг другу руки
И в дальний путь на долгие года.

Мы так близки, что слов не нужно
Чтоб повторять друг другу вновь,
Что наша нежность и наша дружба
Сильнее страсти, больше чем любовь.

Веселья час придёт к нам снова
Вернёшься ты и вот тогда,
Тогда дадим друг другу слово,
Что будем вместе, вместе навсегда.

Веселья час и боль разлуки
Хочу делить с тобой всегда.
Давай пожмём друг другу руки
И в дальний путь на долгие года.


Вот, так, дорогие мои дорогие – Земля и Небо вспыхивают вдруг. Хотя каждому другу должно быть известно, что земля вспыхивать не умеет. Не имеет она возможности таковой, вспыхивать. А вот небо да, то да, конечно. И ежели и вспыхивает Земля, то это небо, конечно же вспыхивает, то небо, которое в земле содержится. Именно же содержится, где-то в местах соединения Земли этой и Неба, видимо. Это к чему я? Таки же вот ко чему.... – Сие не я придумал. Но, сказано как хорошо, как сказано изящно, и самое главное -  точно.
Так вот, дорогие мои, дорогие. Мало Неба в Земле нашей, с того и печальной многим из нас, дорогих, жизнь наша здесь кажется. Так именно им, печальным этим, все это здесь представляется. И дело же не в Земле, конечно же. А дело всё в Небе. Да, в нём, разлюбезном, в нем, так мало нами востребованном.
Вот и с Наташей, женой друга Пети красноречиво спорили давеча, находясь в Питере. Такие споры Питерские, небо-земельные. Что, еще не слышали? Ну, так тогда и напомню я... Хотя, думал вы про то уже знаете... (Таки же от того и не знаете, что недостаточно Небом (небесным) интересуетесь). Я же напротив, все большую часть внимания уделять стараюсь именно же ему.
Итак: Все знают (надеюсь) что: Создал Бог Небо и Землю. Не атмосферу, скажу на всякий случай как уж не раз говаривал, но НЕБО... – Пространство такое, такую материю «маломатериальную», или наиболее тонкую из них, из материй. Для категорий умственных, тончайших, слабо приборами грубыми (весами и амперметрами, ведрами и шагомерами) ощущаемых. Ну, а с землей, как будто б попроще. Кто же не знает землю, все её знают. – Материя, данная нам в ощущениях, т.е. как реальность объективная. Ту и замерить и всегда предьявить запросто. Хошь ты хоть цельных несколько метров, а хошь хоть аж с кузов машины грузовой насыпать да хоть бы куда угодно.
И вот человечишко... Именно же человечишко, меленький такой, ничтожненький (навроде меня) тот за душу свою не знает, ну, ничегошеньки. А то и вовсе наличие таковой всяк отрицает яростно. – Нету ея, - говорит он, и даже во грудь свою кулачком своим, острием его, тыкнуть старается (ну, это так он для убедительности). – И то же верно, - говорю я, вторя ему, - грудь-то она – вона она, видать же ея... А души-то в груде этой и нету как будто бы... С того это, что грудь-то – и есть Земля, ибо ж материя... твердая и объективная. А вот душа – небесная из категорий, и вот тебе только-то....
С того и получается у нас здесь и там, и повсеместно, что не замечающие этого, или  иное лишь замечающие (иное – это едкое, грубое, вещное) суждения не объективные. То есть односторонние, еще точнее – однобокие и неказистые, не качественные. Так, объективисты такие смело должны называть характеристики «душевный, душещипательный, великодушный» характеристиками пустыми, несуществующими и никчемными. Людей же оперирующих такими терминами просто глупцами и т.п.  Однако, говоря про музыку, она мол душевная, означает совершенно однозначно, что она, таковая душу им греющая, душу их задевающая. Земля-то ж ведь и Небо во той, вверху расположенной песенке, они ж вспыхивают... (!) Вспыхивают (!) они ж таки!
- Ты понимаешь ли, человек грубый, бездушный и неодушевленный? – Это теперь я у таковых лишь спросил, ибо другие уже давно за это всё дело  поняли, как и я сам, собственно. Хотя сам я, лишь только стараюсь еще осмыслить (осмысливать) оное. И вот, ты понимаешь ли, когда Земля (человек этот) наиболее Небом охвачен, когда в нем есть это Небесное, то и с характеристиками Небесными тоже легче ему разбираться становится, - вот же как все оно...
А спор Питерский вот за чего.
Это сидит значится где-то монах и молится. Ну, он там сидит, где-то, и вроде как не мешает никому, и молится... А другой, значится, крестьянин для например, землю пашет. Или же просто пашет он на ниве Земельной. В  том плане, что овладевает ремеслом Земельным, конкретным таким и объективным. И это для Натальи наиболее обидным представляется. Что вот тот дескать сидит и как бы он сидя там ничего вовсе не делает, акромя того, что только сидит. А этот наоборот не сидит почти никогда и нисколечко,  и делает много, включая детей производство налаженное. И вот, дескать, не справедливо это... так-то..., вообще.... И, дескать, когда бы не крестьянин, то и человечество кончилось бы... Ну, так, для информации лишь напомню, что монах как таковой детей не производит в виде детей. А монах он же лишь молится – вот в чем работа его (если не знает кто, что это тоже работа... только чутка друга, другого плана, другого качества, другой формы материализации).
- И это же совершенно же правильно же, Наталья! – так и восклицаю я. И права совершенно Наталья. Только это если смотреть материальным, Земельным, крестьянским реальным прищуренным глазом Земным. – Тогда все точь-в-точь именно так. На все сто двадцать три процентОв.
Но, дорогие мои, включая конечно Наталью: А как же со Небом? Земля же не вспыхнет без этого... С чего бы ей без него вспыхивать-то?! Небо – это и есть любовь... Любовь то есть, то есть только с Большой, большущей буквы ЛЮБОВЬ. И только так, и без того никак. И тот монах в молитвах своих, в трудах своих и «пашет» Небо... Небесную он работу производит и только-то. Как человек он тоже «земля», только земле этой своей он меньше отводит места в жизни своей. Сие аскетизмом зовется (как бы пренебрежением к Земле, и только для наибольшего «вмещения», т.е. постижения Неба). Он не стремится ни разбогатеть, ни обладать «Землей» все более качественно. И его продвижения в той плоскости (Небесной) только из той плоскости и видны... Они там, плоды трудов его, там располагаются и там наблюдаются (толи и наблюдаемы). А здесь как будто бы и нету их... В этой, кажется крестьянину, что лишь только сидит он..., и всё.... Но это как будто бы... И точно так же как в атмосфере земной земли мало содержится (за исключением пылинок мельчайших), так и в Небесной сфере Земного нет вовсе. От этого и не увидите вы старика с седой бородой в виде Бога, на облаках восседающего. С того, что старик любой – это ж Земля, т.е. плоть земная по сути, плоть человеческая, материальная. А душа, дух, Бог, Любовь, мысль – то категории более тонкие и утонченные, они другого качества, другой твердости, другого уровня, не то измерения.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #383 : Сентябрь 17, 2019, 09:39:36 »

О сельскохозяйственности, во продолжение.
Теперь ощутил уклон что ли? Опять нет? Ну, так объясняю и дальше. – Вот он и говорит тебе: А ну ка, папаша, насыпь ка мне яблочков и груш вона сюдой и тару тебе подставляет. А хлебушка вона в мешочек вон тот... И муки бы еще мне, и вот молочка еще тоже, да пожирней, у вас тут все эко же и хорошо, вкусно, но что еще лучше – безплатно... А и чего, у нас же безплатно же!!!!
Нет, так-то ведь да...  У нас ведь колхоз. И если у тебя трактора нет, то колхоз даст тебе этот трактор, или еще точней – он, колхоз наш, тебе всё вспашет даже, у нас тут  ведь так. И яблоки у нас и овощи фрукты другие тоже брать можно, это для тех, кто кушать в столовую не желает идти... Тем выдают продуктами – ну, это очень легко для понимания... Так у нас тут организованно. Хотя и зарплаты, естественно, не так уже и большие. Но, мы же не ропщем, мы же стараемся и мы работаем. И мы понимаем что и куда, и куда что идёт. И нас тут устраивает всё, и никто не ворует. Два алкаша, да, есть, но и их мы не бросаем, тем более, что они отрабатывают своё, а мы их стараемся и за собой тащим... хотя и бьем иной раз, хотя и любя, хотя и сильно, наверное... или даже наверняка. И тут городской житель, с котомочкой своею, да не с одной... И их таких уже много. Уже автобусами норовят ехать.  И не попробовать просто же норовят, но именно же: А ну, навали ка, папаша, мне этого и того, да побольше... И впрок ещё, тут же у вас много всего... И вы ж тут почти ничего все не делаете, оно же само по себе всё растет...
И это, конечно же, правда. И так всё и  есть. Ты только даешь скотине еду и питьё, и выгребаешь навоз за ней, ну и там гладишь её, если охота, доишь и всякое тоже такое не многое, совсем не значительное...А уже растет-то она сама как-то, как-то сама успевает. Как яблоки и как пшеница во поле... А городской житель, чего ему, он так заботливо своей рукой нежной, помытой небритую щеку папаши потеребит, или аж по плечу его, по крестьянскому так похлопает дружески и деловито, и скажет: Насыпь ка, или Налей ка еще, эй ты - крестьянин, и вон же еще место есть же, туда положи тоже, чего ж я пустым-то поеду... давай, давай, положи... положи.
Ну, таки я вот же клонить-то куда, продолжаю:  Ты это этот папаша и есть, коли во колхозные ты эти дела проникаешься мысленно. Если не проникся, то представь только, что ты это и есть этот папаша. К которому высоко благородно и чинно, и чуть ли не трепетно, и как к родному, и с уважением городской житель отнесся, по дружески так, снисходительно. Так что, ты, папаша будешь накладывать, или почешешь затылок, и спросишь так робко не потрепал бы тот гость и другую из небритых щёк твоих?
Ну, полагаю, что уже если мне и самому все это дело понятно, то должно быть понятно и тебе на этот раз. Так что ли? Или не так опять? Если таки не так, то что ли еще раз, другой, третий перечитай до этого самого места. Надеюсь, охватит таки тебя понимание, очень надеюсь. Сам вот перечитал несколько раз и вот тоже только теперь осознаю, как что и чего.... (это шутка такая, крестьянская тоже).
И вот точно так же и в части другого вопроса. Это про аллегории я про свои, про не сельскохозяйственные, только очень похожие на это же дело, на ситуацию. – Тут я о церкви. Да, да о нашей с тобою, о сельской. Апостольской нашей и православной церкви. С другими то я не шибко знаком еще, каюсь, я ж сельскохозяйственный житель. И то, слава Богу, что так, не ропщу... и тружусь в меру сил, пишу вот, как видишь, осмысливаю всей головой своей не очень ясной. Пытаюсь, чтобы и ты понял меня и я стараюсь, пашу,  взращиваю свои поля, сею, жну, ожидаю хлебов, выпекаю (аллегорично, ассоциативно... шутк. как у нас водится,  у крестов).
Так вот приходит городской житель в колхоз, читай уже церковь нашу приходит он, и заявляет: А ну ка, папаша, кто тут у вас здесь и чего главный? Мне бы плодов ваших вкусить, слыхал они сладкие здеся, полезные, нужные и безплатно... И, словом,  я соизволяю... И вы мне заверните всего этого дела, и побыстрее, а то же мне некогда, у меня ж вон и дела... А вас тута, как я погляжу, много, и все ничего не работаете, и на что живете не ясно, и даже кушаете вона еду... И, в общем, клади ка мне вона сюда... И свечки, и таинства, и что там у вас еще тут, «в огороде»? Да побыстрей и побольше. А я  вот за это тебя, и по щеке потреплю что ли, и даже плечо твоё тоже похлопаю, надеюсь оно не пыльное. Но, если только ты не обманешь, и будешь обслуживать меня хорошо, качественно и чтоб мне понравилось. И чтоб благодать еще на меня снизошла, я ж ведь приехал. Я же сошел с пьедестала заслуженного, я ж не возгордился, и я  весь как есть «городской» или на вроде того.
Далее переводить боле не буду, коли поймешь – молодец, коли нет - знамо крест еще бОльший нежели я - крест. И все что могу тебе дать здесь еще – это такие слова, ты их читай вслух, если до церкви до нашей сельской дойти соизволишь: Вразуми Боже дурака этого...., и тут ты своё имя вставь, и заодно и меня вместе с ним (тут уже ты мое имя вставляй, меня, если не знаешь, Александром зовут)... Слава Тебе (не дураку, конечно же, не мне, а Ему, естественно), Слава Тебе! И спасибо тебе, что ты терпишь нас, таковых и даешь нам вкушать всех плодов твоих... И всё БЕзПЛАТНО!!!

17,09,19
Это отвечаю я Саше одному, знающему, и таковым, кто шибко к крестьянству себя не относит, а относит себя скорей к городским небожителям. Однако, же шибко лютует в части знаний собственных, что должны де ему крестьяне эти и хлеба свои насущные, и иные плоды древа их, древа «крестьянского». И вы окрестите меня, и вы отпойте покойника моего, и вы обвенчайте меня, и вы  омойте мне ноги мои, и вы отремонтируйте, отреставрируйте, наполните чем его надо наполнить храм... Одним словом вы дайте мне, или вы дайте мне много... Безплатно... А я, да... я – это да... Хотя и работать в селе вашем не буду. Не был, не есть и не стану.... Но, вы мне вот дайте... Вы же должны!!!! А то ишь, погляди-ка ты, свечки у них аж по пятнадцать рублей!? Да, я за веру свою платить не собираюсь...
Отвечу еще проще, если там выше много и не понятно:
Так ты, Саша, бык... А быкам в стойле их, но не в храме самое место. Таки ты, Саша, тогда иди и пасись. Ибо и вера твоя, в этом случае – дело пустое, гроша не стоящее.
Но, все еще поправимо... И даже в том случае, когда ты уже отпеваемый.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
Страниц: 1 ... 12 13 [14] 15 16 ... 40
  Печать  
 
Перейти в:  

Powered by MySQL Powered by PHP Powered by SMF 1.1.21 | SMF © 2006, Simple Machines Valid XHTML 1.0! Valid CSS!
Страница сгенерирована за 0.675 секунд. Запросов: 20.