Форум выпускников КИИГА
Март 28, 2024, 17:24:15 *
Добро пожаловать, Гость. Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.

Войти
Новости: Спасибо спонсорам за поддержку сайта.
 
   Начало   Помощь Поиск Войти Регистрация  
Страниц: 1 ... 23 24 [25] 26 27 ... 40
  Печать  
Автор Тема: Бойцы  (Прочитано 247176 раз)
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #232 : Октябрь 13, 2016, 19:59:46 »

3     Танцi. Музыка и о настоящем волшебстве..., и об некотором всём, что в голове моей со этим связано (просто таки наглухо примотано колючей проволокой) (шутк. – не так уж и колючей)...
После торжественной части началась часть более свободная и атмосфере праздника так же более соответствующая – танци.  Усилитель был на столько хорош и универсален, что и в танцах его волшебное свойство сказывалось всё так же замечательно и глубинно, т.е. как нельзя лучше. Не знаю как у кого, а танцы Кольцову в целом нравились; Где то в глубине глубин своих он полагал, что танци - это есть одно из проявлений чего-то, очень обязательно хорошего и личного, для каждого своего личного, но обязательно в каждом присутствующем именно своего личного, индивидуального и обязательно хорошего. Но, по злой видимо воле судьбы, как и многое другое личное, всегда стеснялся Кольцов обнажать это свое личное и собственное и внутреннее. Всегда, за исключением разве, когда сам Кольцов от стеснительности этой и робости своей самоустранялся. А произойти сие могло традиционно тоже и все от того же усилителя, т.е. самоустранителя. Не может усилитель усилить того чего нет. Есть мощность -  усилитель мощности усилит её, есть звук – усилитель звука усилит и его, есть цвет – можно усилить и цвет – насытить его, сделать более ярким и тому подобное. Но никогда нельзя усилить то, чего нет... Так если человек пьяный (усиленный) становится злобным - значит просто злобный он и есть (и был), если выбражуля он под этим делом (усилителем) – значит выбражулистый и был, только слегка замаскированный собственными рамками, присущими человеку трезвому, супротив коего ну ничегошеньки уже не имеет гражданин Кольцов с позиции своей теперешней и места своего сегодняшнего; Плотно так, всем весом своим полновесным при написании строк этих, занимающий. Но тогда Кольцову казалось не совсем так, - он был зажат своими, собственноручно произведенными, стеснениями, и это было плохо, ибо очень плохо когда человек стесняется. То есть он самостоятельно делает себе тесными условия собственного же в  них пребывания, а это делает его персону более обыкновенной, как обыкновенный что ли кирпич и всё... Персона его, как и прочие персоны бойцов,  была и тогда совсем даже не так обыкновенна и кирпичеста (но о всех этих хитростях не знал тогда, не такой еще осведомленный в плане этих знаний Кольцов, хотя и размышлял над этим всем он постоянно, как вообще всегда почти размышлял о чем-то тот таинственный и непредсказуемый и стесненный собственными рамками, Кольцов).... Хотя, сказать по правде, и Кольцовым то тогда собственно он еще никаким совсем и не был.. Ведь Кольцовым стал он лишь по прошествии лет аж нескольких (двух или трех), когда над простотою вещей этих все же стал он задумываться еще много более серьезно и детализировано.
Но, таки вернемся к празднику и танцам. Танец в подсознании Кольцова был актуален в то время лишь одни – брейкдэнс. Это, не танец даже, но действо, впервые увиденное на первом его курсе в исполнении студентов из Африки напрочь поразило его до самого его основания, а что еще скорее - глубже. Вновь испытал он тогда совершенно забытые к этому времени эмоции или ощущения – «мурашки»... Будучи уже вроде бы совершенно взрослым видел в мурашках этих истинное и великое волшебство, творящееся совсем рядом на сцене, что последний раз происходило с ним лишь в далеком его детстве на новогодней елке; Тогда в деде-морозе уже замечал будущий Кольцов фальшь и явное переигрывание, но в театральном представлении, предшествующем общему и до отторжения «сопливому» этому хороводу, все же еще растворялся Кольцов полностью, т.е. практически как во сне...;  А вот совершенно настоящим уже новогодним волшебством всегда любил любоваться будущий Кольцов, наблюдая за музыкантами. Здесь не замечал он ни переигрывания, ни притворства с гримом, здесь виделась ему лишь настоящая ИГРА, игра совершенная, т.е. по-настоящему. Неизменно волшебным представлялось ему производство этой, настоящей музыки, когда каждые движения, которые с истинным восторгом наблюдал он, каждые даже крохотные мгновения этих движений превращались в совершенно конкретные ,отдельные звуки, и соединяясь вместе превращались они в удивительную и цельную уже музыку. Удивительную, тем более, что именно увиденную, с ясно различимыми, мельчайшими и многочисленными, отдельными компонентами . Не отрываясь от настоящего этого волшебства мог так простоять Кольцов сколько угодно долго, ведь здесь была и сказка и волшебство, так необходимые любому ребенку. Но, обычно сопровождающий его на таких мероприятиях, отец его, считал видимо, что сказка для ребенка – это как раз ходьба вокруг хвойного древа в исполненной притворства, копании приторно  ряженых. И он завсегда перемещал собственного ребятенка от волшебства настоящего к этому ..., волшебством (для ребятенка этого) не являющимся. Тогда ребятенок этот, окружался с обеих своих сторон цепкими ручками, хотя и искренне охваченных праздником, соратников, и совершенно не понимая в чем заключалась изюмина этого их «прикола», усиленно старался изобразить радость праздника, т.е. отблагодарить отца своего, сделав ему приятно. Такую переслащенную «пытку апельсинами» мог выдержать Кольцов не более одного только хороводного оборота, после которого или вновь незаметно отбывал к производителям музыки, или же просился домой как вполне и всяк напраздновавшийся. Вот если бы, заметив эту такую детскую (недетскую) страсть собственного ребятенка догадался внимательный родитель пристроить собственное чадо к действию этому интересному поближе, то кто его знает, - возможно на одного производителя музыки было бы в мире этом и больше. Хотя при таком раскладе, конечно на одного инженера, а еще и электрика, конечно же мир бы этот окружающий неизмеримо оскудел бы. Почему бы ребятенку и самому не выказать было собственной этой и такой яркой страсти родителям собственным, я на сей день, ответить пока затрудняюсь. Если удастся разобраться, то скорей всего дам возможность разузнать так же и всем интересующимся.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #231 : Октябрь 13, 2016, 19:59:11 »

Будь бы Кольцов, в студенчестве уже когда, не так робок...,  - чего казалось бы проще – пойди к этим же Африканцам да и научись делать деяние это, волшебство это, ан нет... – и здесь побеждала стеснительность (заСТЕНчивость).  Лишь подсмотренные невзначай в  кулисах обрывки движений, связки, фрагменты дешифровывал он позже, в комнате своей общаги и переводил их в разряд доступных для собственного воспроизводства, и потихонечку так занимался этими такими самостоятельными и захватывающими переводами. То и наполнило видимо подсознательную область головы его, и заняло в этой малоизученной еще области вполне солидную её часть. Так на описываемом выше празднике,  пребывая вне рамок собственной скованности, впервые явил Кольцов собравшимся чистое воплощение, описанных выше мыслей. Поскольку не был тогда еще Кольцов охваченный духом коллективизма и командной хороводности в интимном этом вопросе (в танцах), то и явление это волшебное проистекало так же - вне какой бы то ни было коллективности. Звучала громкая, нравившаяся ему, музыка и он лишь выражал её собственного тела движениями, сообразно собственным ощущениям, в контексте опять же вышесказанного, а именно – совершенно не понимаемо, но лишь интуитивно. Движения не были ровными, наученными, профессиональными или какими они там только могут быть у настоящих танцоров; Но они были честными, искренними и соответствующими на все сто его возможностям и его пониманию этого действа, волшебства, музыки, этакой химии, искусства, если угодно, и как бы это не казалось высокопарно,  но это было именно так, и только так... Любые другие, отличающиеся от такового, поглощающего целиком варианта, танцы Кольцова (все же приходилось ему принимать в них участие прежде) ему самому никогда не нравились, ибо сильно отдавали теми, детскими и хороводно-елочными ощущениями с элементами притворства...    т.е.  приторно ощущал он в них казенность, неестественность, неискренность, а это всегда Кольцов недолюбливал, ибо любить этого, как и обманывать он никогда не мог, не умел и не хотел, как не научился собственно и до ныне.
Итак, Кольцов искренне и ярко являл миру и собравшимся в указанном месте собравшимся, волшебство и химию собственного его понимания нереальной действительности – его сугубо интимных и хороших отношений с нравящейся музыкой. Ему нравилось это занятие, хотя и не занятие собственно – была это одна из немногих, но достойнейшая из форм существования, или нахождения (присутствия) в гармонии (внутри её)... с музыкой и самим собой... (примерно как в нирване, хотя слово это было ему тогда еще не знакомо); Было ему легко ибо он, впервые пожалуй в жизни не стеснял себя, не был стеснен в таком вот музыкальном самовыражении.
 Любой человек, делающий что либо, что угодно, здорово всегда заслуживает повышенного внимания и уважения. Примерно как герой Урбанского в фильме «Коммунист». Любой спортсмен-игровик всегда желаем командой, если он играет лучше или много лучше командного уровня. Танцор-Кольцов стал здесь таким примерно «игровиком». Любой команде было интересно и приятно иметь в своем кругу такого развитого «атлета», поэтому изредка возвращаясь в себя, замечал Кольцов, что ведут его в какое-то определенное место и пытаются оставить там для усиления танцевальной привлекательности. Он, не оспаривая этих устремлений, дабы не растерять волшебного своего ощущения, велся и занимал уготованное ему место; Но с очередном уходом в «химию» или «самую сердцевину музыкальной волшебности» вновь возвращался он глубоко в себя, а в пространственном выражении – приближался к какой-нибудь стеночке, где никого кроме него не было; Никого кто хоть как-то мог бы помешать его самоустранению из общества и человечества, в мир сказки и... только чистой, волшебной и всепоглощающей его, изошедшую из «рамок» персону, музыки. Вторым неимоверным брейкдансистом на том празднике был тогда еще только начинающий свою танцевально-профессиональную карьеру,  но  будущий выдающийся солист танцевального ансамбля «Полет» и не только, кстати...; И один из крепких друзей Кольцова  - Ваньша В.  Все  Ванины познания новомодного танца этого сводились к наблюдениям за товарищем своим Кольцовым в стенах общаги, где они совместно тогда проживали... (ах о проживании этом столько много можно было бы рассказать сейчас хорошего, ну да как нибудь уже пожалуй, что в другой только раз). Именно тогда, видимо, и его подсознание так же подселило к себе эти замысловатые движения.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #230 : Октябрь 13, 2016, 19:57:55 »

В это самое волшебное и интереснейшее время обратились к Кольцову некие танцоры, а именно – ребята, совершенно профессионально занимающиеся подобными танцами в те далекие и славные времена. Они подметили, подошли, поздоровались, представились, поблагодарили и рассказали, что хотели бы поучиться вместе с выдающимся таковым человеком, но еще бы, что неизменно лучше – сочли бы за честь совместно с ним заняться произведением на свет подобного же действа, деяния, а именно - волшебства. Вот тогда-то, совершенно неожиданно для Кольцова, и явился впервые из глубинных недр его, (где кроме брейкданса, дремала видимо еще и пылкая страсть к иностранному, как олицетворению всего неизведанного, но интересного, не открытого, но страстно желаемого) тот самый пресловутый, Хольгер-Циглер-ГДР.... Произошло это совершенно спонтанно, спокойно и так же легко и гармонично..., (рамок то не было) без всякой логики, притворства и фальши, как бы само собой;   Хольгер вышагнул на свободную от собственных стен (стеснения) сцену, а затем и объяснил товарищам то, что объяснять самому Кольцову было бы куда более трудно, косноязычно и чтоли неприемлемо, вот приблизительно как сейчас наверное. Хольгер, поблагодарив страждующих на удивительно трудновыговариваемом русско-немецком языке, сказал, что он Хольгер-Циглер-ГДР (именно так, как это делал только сам, настоящий и подлинный Хольгер Циглер). Он сказал, что не имеет такой возможности – заниматься танцами, несмотря на то, что очень бы хотел этого, но он уйчИться тоулькё  на пейрвий кьюрсь и ойчень пьльёхё разговарийвайть рьюсский язикь. Ребята были очень растроганы, и хотя и сильно разочарованы в невозможности совместной деятельности, очень благодарны и судьбе и Хольгеру за этот элементарный праздник, или элемент праздника в этой жизни на этом жизненном празднике. Недавно появившемуся Хольгеру было тоже очень приятно и легко и хорошо.... И он и далее свободно и легко решил оставаться таким же легким и свободным, т.е. Хольгером. И он им, таковым, и остался, вновь всем телом с головой погрузившись в так необычайно нравившуюся ему среду, т.е. музыку.
4  О встречающихся (повторяющихся) знакомствах, немного о Ване и подсознании.
На следующий день, в собственном уже общежитии познакомился Кольцов с другом своего друга и товарища Седина Сергея, Сергеем Панасенко. Кольцов увидел в расположении Седина незнакомого ему до этого человека, по всем признакам являющегося другом его друга и одногруппника и, что естественно, протянул ему руку  и отрекомендовал себя: – мол, Кольцов и всё такое прочее. Панас, сильно удивился знакомству и объяснил свое удивление: Вчера, - объяснял удивленный Панас, - Мы с тобой уже имели честь познакомиться, только ты представлялся немного другим именем и другим же словесным произношением..., - было это на празднике, в КТИЛПЕ... Седин, подтверждающе кивая, улыбался.
- Что ж, очень даже может быть, - отозвался слегка смущенный Кольцов, - А вот такой вот я, получается, человек загадочный, и они познакомились с Панасом еще раз, но уже под настоящим, Кольцовским именем. Оба, не считая подтвердительно кивающее-улыбчивого Седина, были слегка приятно удивлены таковым загадочным человеческим возможностям.
Еще немного позже, один из профессиональных танцоров «Полета» выдал на ближайшей репетиции названного ансамбля оригинальный комплимент относительно этого незабываемого и в то же время так преисполненного на забытые эпизоды, праздничного вечера. Танцор Смердов (такова его настоящая фамилия) сказал тогда товарищу своему, и своему танцевальному коллеге по цеху, Ваньше (тому самому – соседу Кольцовскому и другу Ване): Ну ты, Ваня и, блин, даёшь!!! – сказал он ему, будучи преисполненным искреннего восхищения,  - Тот то, понятное дело, немец который – танцор совершенно и конкретно профессиональный, т.е. настоящий..., но ты то?!!  Как?! – Ты, то откуда столь (не так конечно рьяно как тот немец) но все-же, тоже удивительно не характерно для брата нашего, народника, «кренделя» эти выделывал!? И зауважал тогда товарищ этот по цеху тому танцевальному, Смердов, Ваньшу нашего еще более танцевально как-то, как-то более еще профессионально и еще больше прежнего горячо.
Это лишь снова обратить хочу я ваше драгоценное внимание, вседрагоценные вы мои читатели, что с человеком не вполне обыкновенным подсознание собственное учудить может, т.е. еще раз как бы намекнуть вам, что границы человеческие гораздо дальше располагаются от стен, которые собственноручно мы (практически все из нас) для персоны собственной в жизни нашей и не легкой так неустанно и заботливо возделываем.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #229 : Октябрь 13, 2016, 19:57:21 »

5     О том же Ване (феномене) отвлечение, но чуть только более подробное.
А это уже чистейшей воды отвлечение: (но и от оного никуды не дениссе – словцо со пестни не выкинешь, на енто я пойтить всяк тожа здесь не могу), внимайте, чего уж тут...
Ваня лишь, удивлялся всякий раз, как удалось мне запомнить труднозапоминаемую им и такую сложную эту фамилию своего товарища (Смердова), когда я всякий раз напоминал ему её, когда того требовали какие-нибудь обстоятельства. Я же всегда восхищался и талантом и поистине  феноменальными способностями самого друга своего закадычного Ваньши В., который за одну лишь ночь мог запомнить семестровый курс любой точной науки (!)(физики или математики (высшей математики)), перелистав для этого за одну всего-то ночь три тетради с форматом А4 листа, исписанных правда размашистым почерком, одногруппника нашего Попова Игоря,  любезно предоставленных ему за неимением собственных конспектов. И особенно почетно умение это в том свете представлялось, что за ночь эту, примерно половину времени посвящал он традиционно Кольцовской уже, рядом присутствующей персоне;  Для разъяснения ей тех или иных тонкостей в параллельно изучаемой им, хотя не так успешно, совсем другой, но тоже точной науке. По прошествии этой такой ночи, поднимались  они обычно с Ваней из комнаты для занятий в собственную уже комнату, где Ваня зевая заявлял: «Эх, бляха, знаю на пять.... теперь посплю пожалуй малость, а завтра пойду и сдам». Добавить стоит, что помимо трех, полностью исписанных девяносто шести листовых Поповских конспектов, до этой быстротечной ночи никакими (ни точными, ни менее точными, ни даже совсем нифига не точными) знаниями Ваня совершенно в этой области (области предстоящей сдачи) не располагал. Ибо и располагать он знаниями таковыми никак и не мог, ибо по причине повальной занятости и вовлеченности в танци отдавал он последним все свободное свое время, а время это, свободное и занято было то гастролями, а то и репетициями всяческими сплошь лишь усиленными. За повышенную любовь и полное самопожертвование в данной области выхлапатывало тогда руководство танцевальное для адептов наиболее выдающихся и саможертвующихся индивидуальный график посещения и сдачи дисциплин институтских, чем Ваня заслуженно и неизбежно пользовался.  Так не посетив ни одной лекции по той же математике (!) (высшей математике) (!!!), спустя всего-то ночь после получения трехтетрадных конспектов земляка своего Попова Игоря (уроженца Сыктывкара, а Ваня В. тоже от тех краев (Коми АССР) п. или д. Подзь, происхождением собственным славился), являлся Ваня в общежитскую комнату и зевая заявлял: знаю мол на пять....!!?? Понятное дело, возникали не верующие, сумлевающиеся и некоторые совершенно правые из близлежащего однако тоже окружения. И сумлевающиеся эти посмеиваясь и тоже зевая (поскольку утро на дворе обозначалось и тому подобное) нехотя так и подначивали: А ты иди мол и сдавай тогда вместе с нами всеми, например, не завтра, а сегодня.... На что Ваня всегда однообразно, но точно (как в освоенных науках) сухо так же и отвечал: Сдавать пойду завтра, т.к. сейчас спать хочу, но ежели только чьи сомнения развеять, то могу прямо теперь и сходу любые десять вопросов враз осветить на все сто процентов. - А именно – десять вопросов,  - десять ответов и только так.... = Равно – пузырь водки... Хоть одна ошибка – пузырь водки с меня... Еще одно условие – если сходу не пишется формула, то выдаю её после вывода... Кто не знает, - вывод формулы всегда много дороже всеми (особенно преподавателями) ценится, но наши это знали все... Так Ваня на деле этом (на сваем феномене) не одну бутылку водки заработал... точнее заработал феномен его яркий, вместе же с Кольцовым они её лишь выпивали за это дело. Ваня зачастую выводил преподавателям формулы (они обычно сложные достаточно) совершенно другими методами вывода. Преподы удивлялись, мол вам же так не давали, откуда таковые знания?... Но Ваня успокаивал их, что де так же мол проще и короче, вот я и  иду по пути наименьшего лишь сопротивления, вызывая глубокое и заслуженное уважение к своему такому таланту. Еще Ваня рассказывал, что после уже сдачи дисциплины, еще недели две-три он не только помнил практически все основное содержимое тех конспектов, но и даже какова и в каких его местах плотность написания, в каких местах исправления или прочие нехарактерные для конспекта нюансы всяк встречающиеся. Таков, не без гордости будет сказано, друг мой и хороший товарищ Ваньша Вервай, а ныне полноценный гражданин Германии. Ко величайшему моему, да и его, наверняка, сожалениям, не нашлось в стране родной и нашей места для применения его, редкого такого и самобытного, дарования. И за это я глубоко, конечно же, скорблю. Ну, а во строках этих, желаю таки ему и как обычно, здравствовать..., прощать и здравствовать, чего желаю собственно и всем хорошим людям, а кои не принадлежат ко таковым – скорее таковыми становиться и пожелания сии всяк на себя соотносить-примеривать...
Отвлечение окончено. Смирно, вольно, сесть, встать, кругом, разойдись – выбери себе приемлемую, и пусть таки она пребудет со тобою ныне присно и...., выбранная (шутк.).
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #228 : Октябрь 13, 2016, 19:56:37 »

6    Возвращение, опустошение и вновь возвращение...
Но вернемся ко, однако, ко временам тем славным и поближе к КТИЛПУ, и месту где вытанцовывали те новоявленные брейдансисты; Был там и еще один фрагмент с участьем и Кольцова и, однако, Хольгера... Еще точней – туда где это веселие только что закончилось.
По возвращении с неба да на землю и будущий Кольцов и состоявшийся невесть откуда Хольгер были крайне истощены, ну то есть полностью. Кольцов, все так же впервые для себя, осознавал себя в совершенно еще более новом (по сравнению даже с Хольгером) состоянии. Состояние это можно было бы правильней назвать «ничего»,  поскольку совершенно ничего в нем и не было... Т.е. было тело, тело это ощущал Кольцов как своё, обычное, традиционное, но внутри тела этого была абсолютная какая-то лишь пустота звенящая, не было там ни эмоций, ни сил, ни любых каких бы то ни было мыслей,... Простая ничем не заполненная оболочка, заключенная в Кольцовский плащ и его же кроссовки с джинсами... Оболочка шла в составе прежних же друзей-товарищей по принятию усилителя и лишь пыталась размышлять (осознавать): «что есть сие, и что это сие могло бы означать?», и как вообще все это называется... Хотя и были это не размышления даже,  а скорее наблюдения за происходящим и маленькая попытка, попыточка такая робкая к осознанию всего этого. Предполагаю, однако, что так и должно, наверное, происходить, когда артист не играет роль, а проживает её отдавая ей всю свою жизненную энергию, или когда спортсмен отдает всего себя результату только что продемонстрированному. Странное это происходило с Кольцовым тоже естественно впервые;  И не известно сколько бы продолжалось это странное, не окажись на пути следования группы развеселившихся культурно товарищей некое божественное создание в виде какой-то интересной и хорошенькой девушки. Вот хоть вы меня убейте – не припомню ни в жисть, что было в этой девушке такого уже и примечательного, однако одновременно примечательность эту обнаружили в ней сразу двое идущих рядом товарищей. Лис и Кольцов. Лис, по всем параметрам своим был более приятен прекрасному взору прекрасной же половины человеческой; Был он и более высок, и профиль его был ну до того уже по-гречески и строен и прям и так же по-гречески красив собой, коими характеристиками аналогичные  показатели Кольцова заметно переплевывал полностью. Кольцов ничем таким уже выдающимся никогда из себя не выделялся, напротив склонен он был всегда недооценивать величину персоны собственной, с того видимо и был и робок и застенчив, и скромен до неузнаваемости;  В пространстве же половин лучших человеческих так и просто таки терялся и обескураживался. В то время как женщинам, т.е. их лучшим из представительниц нравились (по наблюдениям Кольцовским) люди наоборот лишь куражащиеся, не теряющиеся, хваткие такие и не из робкого которые десятка и всяк лишь бойкие таковые представители. Могущие, то есть ухватить и ухватиться..., словом – люди сильные... И с одной-то стороны, с теперешних своих позиций я хотя и немного сожалею о собственно воссозданных и искусственных стенах, но со стороны другой – не будь их, и раскройся Кольцов во всей «красе» красоты своей тогдашней – был бы это совсем уже даже и не Кольцов вовсе, а какой-нибудь совершенно иной тип и рассказов и прочих переживаний на пути этом его тернистом было бы не так уже и много, или были бы они совершенно другими по качеству или глубине восприятия;  Посему совершенно даже не жалею я теперь, что произошло все в жизни моей и Кольцовской тогда именно так как оно в  ней и приключилось;  И эту (ту) жизнь свою, и его тогдашнюю, Кольцовскую, ни за что не променял бы я и теперь ни на какую иную, ни более хорошую, ни более или менее веселую, какой бы стесненной и не очень то комфортной казалась она мне тогда. Я и теперь остаюсь благодарным судьбе, что случилось со мной именно то, что случилось и благодарю окружение свое, что случилось это именно так. Спасибо тебе судьба, и тебе спасибо, окружение...  И тут же сам себя ловлю на мысли: а если согласился б променять? То есть сразу же наверняка так и посыпались бы разнообразные на то предложения, одно другого веселей, одно другого краше. Смешно же – взрослый человек же, а рассуждает.... рассуждает... Ну, так значится пока..., пока так.
Лис и без усилителя то всем был хорош, а уж с усилителем таки просто таки делался неотразимым просто....  Кольцов же, хотя и не был хромым и болезным...., но все же стеснялся преимущественно, не блистал сияньями достоинств собственных, не любил он производство подобного действия, и росточком все же Лису так-же слегка уступал. А учитывая полное отсутствие кого бы то ни было во внутренностях Кольцовского обличия, девушка, действуя интуитивно, то есть по чистейшему наитию и разумению здравому естественным образом выбрала из двух, одновременно навалившихся на неё «кандидатов» (претендентов) наиболее все-же вменяемого.  Т.е. на нормального и простого человека более похожего. С чем Кольцов собственно, неожиданно даже для себя, согласиться ну никак позволить себе не мог, ... и он этого себе не позволил. Уже и не знаю, что там внутри его там не то сыграло, не то просто прогремело, но из всех предстоящих путей развития данной ситуации виделась ему тогда лишь единственно возможная – это именно он, а не друг его Лисовик, вместе с этой милой барышней. Такое бывает в жизни, когда женщина, например, собирается рожать, и рожать уже в совершенно непосредственной такой уже близости. Навряд ли представляется тогда этой роженице еще какой-то из видов разрешения приключившейся с ней оказии. Лис сперва немного возразил было против таких поспешных выводов Кольцова, видел он такое же продолжение, только с собой в главной роли. Он, девушка, и Кольцов толи в шутку, толи  лишь делая таковой вид недолго «охотились» друг за другом, хотя кто-то лишь пытался  избавиться или укрыться от охотников, (особенно от одного из них). Остальные участники мероприятия наблюдали происходящее менее активно, лишь изрядно посмеиваясь над более активными его участниками. Решение (разрешение) рождалось не долго. В один из его моментов, барышня укрылась от настойчивого Кольцова аккурат за широкой спиной Лисовика, которому этот жест вполне понравился. Но спустя какие-то мгновения он извлек из за себя пугливую ту и находчивую барышню и вытянутыми вперед обеими руками вверил её в крепкие Кольцовские руки. Не пугайтесь, это не было низко или плохо с  его стороны. Дело в том, что Лис прекрасно знал Кольцова, что не бросало ни малейшей тени сомнения, что будет все в порядке с данной барышней, хотя и сожалел вполне, что его место в этом порядке так скоротечно заканчивается. Позже Лисовик объяснял Кольцову: Когда увидел я твои глаза, то тоже впервые пожалуй ощутил какие-то не характерные для меня ощущения.... - Чуть ли не мороз... - Ты словно бы смотрел не на меня, а сквозь меня, на эту девушку и я ясно понял, что еще чуть и ты пройдешь к ней так меня и не заметив... - Мне не было страшно, это было что то другое, но таких глаз я не видел вообще никогда. С этими же глазами и руками Кольцов надежно принял девушку и отбыл с ней не прощаясь с окружающими в неизвестном для них направлении. Девушка тревожно озиралась и бояться не переставала.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #227 : Октябрь 13, 2016, 19:55:36 »

7  «Роды», как прелюдия к новому приключению (рождению).
«Роды» Кольцова с девушкой были не просто безболезненными но напротив легкими изящными и во всех отношениях обоюдоприятными. Кольцов, лишь заполучив в эксклюзивное свое распоряжение красавицу, тут же возвратился в собственный организм и уже обильно сыпал оттуда из всех своих, вдруг вновь появившихся откуда-то сил, сугубо на русском. Словно бы в с неба прямо в руки к нему упала маленькая и замерзшая птичка, и он, бережно укрывая её своими теплыми и шершавыми ладонями, пытался её отогреть. Стихи, анекдоты, всяческие интересные наблюдения и прочий словесный, но так обильно выделяющийся и смешной мусор как из рога изобилия покрывал лежащее близ пространство. Через минуты буквально две-три, засыпанная уже достаточно глубоко собеседница оттаяла, перестала бояться и настораживаться и лишь все чаще и веселей хихикала, выказывая явное удовлетворение настоящим уровнем собственной жизни, и так резко и неожиданно развернутым внутри него, оригинальным таковым знакомством.
Так происходило долго. Вообще, Кольцов очень любил пройтись так с хорошенькой собеседницей километров или часов с несколько, а то и значительно даже более того; В особенности же, если было это обоюдно приятно, а по-другому собственно и быть такового никак и не могло. Жаль однако, что происходило сие пожалуй что очень редко. Кольцов, исполненный повышенного вдохновения светился, а она, воздействуя на него как катализатор этого вдохновения делала свет этот наиболее ярким. Кольцов чувствовал себя необычайно легко, и легкость эта была поистине магической.
На дворе было часов уже около трех вечера и слегка расцеловавшись и записав на руке телефонный номерок музы свежеиспеченная пара распалась на две разрозненные составляющие; Одна из них отбыла по месту собственного жительства, вторая же для этой же цели должна была еще достаточно долго до этого места добираться. Не знаю почему, возможно от внезапно нахлынувшего счастья, но Кольцов просто парил на крыльях любви, слегка конечно помогая последним и ногами, в надежде для ускорения достижения цели своей воспользоваться еще и услугами метро.
Метро, конечно, в такое позднее-вечернее время никогда не работало, но счастливый Кольцов не знал этого, как и не знал он...., как и не надо было знать ему сколько там в этом бренном мире теперь времени и все остальные мелкие вопросы мира этого интересовали его значительно меньше, нежели муза, чьи воспоминания в голове его были еще теплыми и необычайно приятными. Было прохладно и скользко. Погоды той осенью стояли уже конкретно отрицательные, и хотя снегу еще совсем не было, тут и там на тротуаре встречались ему такие накатанные ледяные дорожки, используя для скольжения которые полет его делался наиболее эффективным и захватывающим. Кольцов держал курс в сторону Крещатика, название улицы по которой этот курс был задан ему как и теперь было безынтересно. Хотя нет, сегодня, ему конечно же наверняка хотелось бы узнать её, эту улицу... и этот дом.... и эту (ту) барышню что был он влюблен.... и пожалуй даже не хотелось бы, но скорее даже таки хочется.... И вот слово это «этот дом», тоже сказано (написано конечно) было совсем даже не случайно. Был таковой дом на пути его, рядом точнее с маршрутом его, с которым связано было очередное уже сегодняшнее и пожалуй не менее важное  и захватывающее приключение.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #226 : Октябрь 13, 2016, 19:54:37 »

8     Математик и художник.
Кольцов скользил, летел, бежал, шел быстрым шагом, вновь переходя на скольжение, бег, полет... Ведь было скользко и весьма прохладно... А он уже подмерзал и слегка опасался опоздать на последнюю электричку (метро в виду имеется), словом - торопился. Дабы как и герою весьма некогда распространенной песни  опять по шпалам, опять по шпалам не идти домой по привычке... папару-пару пару-пару парурам ее... (шутк. – не было таковой привычки ни у Хольгера ни у Кольцова, с того и поспешал видать он, не желая привычкой таковою несерьезной даже и обзаводиться).  Дома, слева по курсу Кольцовского маршрута простирались всяк  старые и чуть ли не старинные,  низкоэтажные, времен постройки видимо послевоенного и от того комфортного и наиболее теплого в душевно-энергетическом отношении, периода. Рядом с одним из таковых, видимо на остановке общественного транспорта стоял неразборчивого возраста старик. Был он с огромной Карло-Марксовской бородой и длинными волосами, хотя и кроме этих необычных атрибутов, как показалось тогда Кольцову был он чем то и еще необычен и привлекателен. Старик что-то спросил; Кольцов что то тоже ему ответил не снижая набранных оборотов. Видимо все-же сказал, что некогда ему и лишние вопросы могут на метро ему сильно помешать опаздывать. На что, старик разулыбался и предложил пройтись с ним. Кольцов не хотел этого, таки он же полагал успеть еще к заветной цели (электричке), но старик применил универсальный «зацеп» - он отчетливо и ясно спросил: Ты толи как будто боишься? И этот зацеп универсально сработал. Здоровый и счастливый Кольцов о восемнадцати своих полноценных лет, о спортивной своей  много выше среднего значения подготовке, о только что проявленных (явленных) новых своих и исполненных важности достижениях.... –  как мог убояться он чего угодно?  И уже тем более когда  что угодно это было почтенного вида дедушкой лет пожалуй от восьмидесяти и выше... Кольцов «зацепился». А так уже получилось, что заговорить-то с дедом этим, вновь пришлось Кольцову от имени Хольгера, того самого, полузаконно и недавно рожденного. Так видимо легче было отбрыкнуться от любого нежелательного воздействия, хотя и не воздействие как таковое было в этот час нежелательным, но время; Время, которого как полагал Кольцов тогда было у него в самый обрез. Дед неспешно вел Кольцова-Хольгера в своё, исполненное таинств логово. Логово оказалось теплым и уютным. Намоленным, сказал бы теперь Кольцов, но тогда ни слова этого, ни значения его он еще не знал, хотя давно уже интуитивно к этому тянулся. Жилище было полнометражное и просторное хотя и сильно заставленное всяческой необычной, скорее даже необыкновенной, утварью. Тут и там везде висели большие и маленькие картины, их было очень много, мебели же наоборот было мало и та была старинная, и необычная. Необычности жилищу добавляло и освещение, которое было явно недостаточным, - в комнате висел глубокий сумрак и даже возникало ощущение, что свет этот имеет некий, загадочный тоже запах. Кольцов ходил по комнате и с любопытством разглядывал картины.
- Судя по всему скорей всего, дедуля этот - странный какой-то художник, - смекнул смекалистый Кольцов.  На одной из больших картин нарисована была девочка лет десяти.
– Это моя внучка, тихо проговорил дел, - Она умерла...  Кольцов с сочувствием покивал и показал эту же девочку на нескольких других картинах. Дед что то рассказал о ней и возможно и о себе.
Но рассказ этот не очень-то слушал поздний гость ибо все его внимание сосредоточенно было на  лежащих на большом и старинном письменном столе, огромных старинных книгах, было их две или три. Он подчеркнуто медленно и бережно полистал одну из них и спросил: «Что это?» Судя по тексту и иллюстрациям, были это какие то религиозные и скорей всего очень ценные книги, таких прежде даже никогда и не видел Кольцов вживую. Религия давно тянула к себе Кольцова, но интерес этот не мог быть удовлетворен, поскольку Бог отсутствовал в странной стране советов и найти его в ближайшем тогдашнем окружении Кольцова было невозможно. Кольцов показывая указательным пальцем на толстенную обложку вопрошал: Интересно.... - как бы намекая, что дед стремглав должен бы быстренько рассказать ему, интересующемуся, в двух с половиной-трех словах о всем там понаписанном или хотя бы вкратце о самой сути.
Вместо этого Дед куда то неторопливо отбыл и порывшись в собственных сусеках, принес и громко выложил на стол две другие, не менее толстые книги, и хлопнув по толстенной обложке верхней из них, заглядывая в глаза Кольцову вкрадчиво спросил у него: Ты кто? 
Кольцов так же бережно перевернул эту обложку и по знакомым из курса математики иероглифам догадался, что это какая-то математика... – Такой убийственно тяжелый и огромный «толмуд» и.... – всего лишь математика.... Математика в те времена не так как религия могла интересовать Кольцова, толи от того, что не была она для него запретным плодом, а толи от того, что успела уже набить ему от более чем десятилетнего с ней знакомства, серьезную такую окскому. Кольцов сугубо из вежливости немного просмотрел эту немецкую её версию делая вид что не только читает, но и понимает в написанном,  и отодвинув от себя подальше показал языком жестов, что те, предыдущие книги нравятся и интересуют его значительно больше; Эти же, недавно принесенные не интересуют совсем. Однако, вопрос деда о том «кто ты» оставался еще открытым, и деду по всей видимости хотелось его закрыть, именно так тогда показалось Кольцову. Учитывая книжную немецкую специфику этой позднее-вечерней составляющей, впервые и пожалуй одновременно в последний сразу раз, был так близок Хольгер Циглер к позорному провалу. Но, страх провала Хольгера, нисколько не смущал Кольцова, было ему в принципе абсолютно все равно, провалится сейчас этот пресловутый Хольгер или нет.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #225 : Октябрь 13, 2016, 19:52:32 »

На фоне настоящего, а дед, картины, книги и сама настоящая обстановка были значительно более настоящими, т.е. самыми что нинаесть настоящими, истинными по сравнению со всем не таким истинным, ненастоящим и совершенно не значимым, не так значительным здесь и сейчас будущем Хольгера.
Значительно больше волновало Кольцова все более восстающее в нем чувство несправедливости. И  несправедливость эта виделась ему в том, что к деду проникался он все большим уважением, но вместе с тем продолжал обманывать его, притворяясь немцем. Чувство это (справедливость) было весьма хорошо развито, и оно таковой несправедливой действительности всяк и все более противилось.  Тогда Кольцов, не долго думая, взял да и «раскололся»: Я есть русский студент Чекрыгин Саша, я живу город Челябинск, - старательно проговорил Кольцов с тщательно скрываемым немецким акцентом, и существенным для стесненного чувства справедливости облегчением.
- А я пережил войну, я очень много повидал всякого..., - заговорил дед вкрадчивым и еле слышным голосом... – А ты мне тут.... - Я что же по твоему ничего так и не понимаю? – задал он облегчившемуся Кольцову уже второй за вечер немного риторический вопрос. На что Кольцов с уже облегчившейся совестью, принимая правила игры устанавливаемые (желаемые) самим законодателем этих правил, вновь, но уже более плотно занял позиции Хольгера, ибо теперь это было видимо и можно и скорее даже нужно (прежде всего уже деду) - очистившаяся признанием совесть уже не докучала ему.   
- Я  есть Хольгер Циглер ГДР, - привычно и существенно более свободно отрекомендовал себя Хольгер...
- Ну, а я то как будто бы и не вижу? – тоже с заметным оживлением заговорил дед, и радостно продолжил  делиться с Хольгером какой-то личной информацией.
Затем, видимо все от той же снизошедшей от взаимопонимания радости, дед любезно предложил гостю «усилителя» собственного, однако, производства. Хольгер, по-немецки деликатно и интеллигентно согласился. И вот там в начальной стадии еще этого рассказа, слова такие были характеризующие усилители по качественному критерию (синька, шмурдяк, бормотуха) – так вот слова эти к усилителям собственного производства относятся не в полной мере. А к усилителям, сделанным не ради наживы или экономии, но лишь с любовью и душой и вовсе не относятся. К этой категории усилителей относились все оба-два усилителя принесенные дедом с балкона. Это было его домашнее и самодельное вино, настоящее вино... Возможно, и пригласил то этот дед совершенно любого, т.е. постороннего совсем человека именно для того, чтобы поделиться с ним, разделить с ним нечто настоящее, хорошее, ценное... Ведь именно разделив хорошее становится хорошего этого неизменно больше, а плохого при этом же арифметическом воздействии на него, напротив меньше – старинная же вообще-то истина.
 Именно так мне кажется уже сейчас, но тогда тому Хольгеру-Кольцову не казалось ничего вообще. Он видел, однако, что вино как есть самое что нинаесть настоящее. Дед рассказывал как он заботился о его созидании. Вино было из алычи, терпким и приятным, вкус фрукта был очевиден...
- Очень хорошо, - сказывал, нахваливая вино Хольгер и пил его смакуя, маленькими, интеллигентными и совершенно немецкими глотками, не торопясь... совсем не так, как совсем не так давно производил это-же самое действие Кольцов, морщась и давясь от противно-тошнотворного вкуса какого-то дешевого шмурд-портвейна в самом начале, затем с милиционерами, а потом и между танцами, в процессе знакомства с Панасом, т.е.  в середине этого же рассказа (вот то и была самая настоящая бормотуха и синька).
 Дед, довольный благодарно настроенным Хольгером, сбегал вскорости и за другой банкой. Это тоже было настоящее вино, но уже из абрикоса. И снова они медленно и вдумчиво дегустировали... т.е. общались... дед из небольшой такой рюмочки, Хольгер же из красивого и высоченного бокала, емкостью пожалуй что не менее чем 300-350 мл. Выкушав по две таких полновесных порции, настроение собеседников еще более улучшилось, беседа пошла более активно и непринужденно. Рассказывал в основном дед, ведь знал он в этой жизни значительно больше, Хольгер же учитывая обстоятельства не знал практически ничего; Ведь о Кольцовской жизни он ни рассказывать ни знать определенно ничего не мог, о жизни же немецкой он и в самом деле осведомленность имел минимальную. Поэтому расчувствованный Хольгер благодарно кивая слушал и на ломаном но все же русском лишь поддакивал, а дедок все выдавал и выдавал видимо давно уже наболевшее.  Так просидели они около часа примерно, после чего в голову к Хольгеру вдруг вновь неожиданно пришла песнь о последней электричке Эдуарда Хиля. Дед предлагал оставаться и ночевать.
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #224 : Октябрь 13, 2016, 19:51:14 »

 Но присутствующий неподалеку Кольцов не мог представить как оно там будет в это утро с пресловутым Хольгером; Не станет ли ему Кольцову за последнего стыдно или дискомфортно, а вдруг да позабудет Циглер немецкие и так тонко выверенные интонации, да и вообще мало он еще знал этого своего нового (новорожденного) товарища... А еще более нового своего товарища, т.е. деда, знал он пожалуй и того меньше, хотя супротив последнего ничегошеньки в части сомнения не испытывал. То был прекраснейший и настоящий дедок, и дай то Бог ему самого наилучшего, как впрочем и всем остальным людям тоже хорошим и прекраснейшим, как впрочем всяк и происходит со всеми ими, хоть многие этого старательно так и не замечают или же не замечать стараются. Дед уговаривал Циглера не долго, видимо все же и в самом деле знавал он о чисто немецких, так пунктуальных и ответственных качествах. Он проводил молодого своего и заметно усиленного товарища до такси (убедив, что песня Хиля хоть и хороша собой но не актуальна  уже как минимум часа как три, а то и все четыре), Циглер счел эти его слова убедительными. Возможно даже этот же дед и оплатил это такси, ведь как это водится у всех студентов у русских, или немецких – деньги не являются в жизни их главным, они лишь для того им, чтобы лишь менять их на это самое главное; Видимо поэтому их и у них и не бывает почти никогда, чего не сказать о главном, которого в жизни их студенческой всегда обнаруживается аж с избытком, а на еще большее главное  даже и не хватает малость, но уже и не денег только, но и времени.
Так славно и забавно закончился один только, да и то не полный даже день, - первый день жизни ненастоящего Хольгера Циглера в лице Кольцова, Кольцовым на то молодое его еще время даже еще и не ставшего. А дней таковых  в насыщенной биографии товарищей этих было множество. Но еще большее множество дней и событий таковых выпадало на коллективную составляющую броуновского нашего тогдашнего движения, под красивейшим из красивейших обществ с названием «Бойцы».

Эпилог:   ...и тут вы спросите (хотя, конечно, вряд ли, ибо читающая аудитория справедливо приравнивается к едящей, и это от части справедливо, ведь поедает же она читаемое, - поглощает что чуть точней, хотя в принцИпе-то одинаково, а как известно: когда я ем я глух и нем): А в чем в принципе-то, смысл пролога и эпилога, собственно?
И я тогда так на это и отвечу с философической как бы долей толи ответственности, как будто-б таки вы и в самом деле и спросили про таковое:
- Э-э-э, а эндык ить собственно же не в чем... – так на такой простой вопрос философически отвечу я слегка протяжно,  – Вообще никакого смысла ни в чем этом нет, ни в прологе, ни в эпилоге, ни даже между ними во всем, что тама промеж них  здесь понаписано. Повествование лишь чистейшее, и ни мельчайшей капли даже хуть бы какой-нибудь фантазии. Все это совершенно реальное лишь и честное и чистое повествование и мое, разве чуть лишь измененное в контексте с возрастом, в плане отношения к оному, то тут то там, аки цветы во проруби, всплывающее. А так – повесть чистейшая, лишь написал, а вы смотрите мол.... – мол жизнь наша завсегда такая... (или восклицательный даже знак, наверное, скорее), ну словом – очень интересная. Мне лично моя нравится.... Кто мало понял – перечитывайте, бо мать ваша в этом плане – повторение, а вы любите мать свою (вашу мать).
« Последнее редактирование: Октябрь 14, 2016, 08:10:27 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #223 : Сентябрь 17, 2016, 13:07:49 »

- Не-е-е..., не, яду... не, яду не... часом нет яду..., никак нет - залебезил с ответами подлый как все русские военный, и добавил для надежности чисто российское: Йепт...
Едва сдерживая брезгливость и собственное ненавистное свое отношение к всему русскому, Хилари сделала глоток, сморщилась, еще раз оглядела валявшуюся рядом мясорубку и сделала еще один но небольшой... И этого было достаточно... – уже спустя каких-то не то 20, а не то с 40 минут, после произнесения очередной дружественной своей речи перед демократическими американцами, подкосились её стройны, в области лодыжек, ноженьки и она чуть было не рухнула оземь, второй уже на дню раз, не вмешайся в это дело, те же мужественные и внимательные как все американцы, и улыбчивые не на шутку, секьюрити...
Ловко используя образовавшийся конфуз с мясорубкой и умело действуя по обстановке, подлый русский военный незаметно скрылся, предварительно растворившись в американско-гордой и демократической толпе. Но кому как не опытным и идейным американским контрразведчикам удалось таки разоблачить это его подлейшее действо. Они незаметно и ловко, доблестно и умело прикрепили к задней части его фуфайки специальный «маячок» излучающий красный и яркий сигнал, по которому, с помощью специальных американских профессиональных агентов, удалось установить, что обладатель спецсредства, срочно уехал на аэродром и вылетел обычным рейсом «Америка-Россия», по, разумеется, подложным, документам голландца Стивена Баккенбрауэра Шмигельштрипса прямиком в московскую резиденцию Путина В.В. из которой вышел уже в начищенных сапогах и с отливающей серебром золотой медалью «За очередную супер подлость» 2-ой степени, в чине уже подполковника подлой, как и всё русское, российской армии и новехонькой мясорубкой подмышкой. А из спецсредств, предварительно установленных специальными спецагентами секретных служб США под Путинским столом в приемной, удалось и полностью расшифровать доклад подлого этого отравителя и ответную похвалу самого Путина В.В. в честь его прибытия с собственным докладом. Последний так и сказал, правда шепотом, зная о проворности доблестных работников безопасности США, молодец мол, Толик (Толик, как удалось тут же установить – это имя злобного, как и всех впрочем русских военных и мирных граждан, бывшего уже майора)... Мол: Толик, дай ка я тебе за это, Толик, даже и руку пожалуй что пожму собственноручно, и даже еще и специально заказанную на Гознаке медаль для таких вот подлых случаев, коих с нашей стороны все больше и больше, тебе за это дело подлое, Толик, и вручу.... И дальше там шорох непонятный на специальной аудиозаписи, видимо все таки связанный именно с прикреплением этой медали на фуфайку... и потом еще они там стаканами так загремели (ну это обычное дело у подлых русских), после чего Путин сказал не громко: Ага, - закусывая огурцом, - Значится тебе теперь отпуск, как и договаривались, два-три дня, - иди ка вона перевязывай башку свою, отдыхай, бухай, разлагайся там себе морально и аморально, как все подлые военные и мирные жители..., Но уже 14 числа как стемнеет, всенепременно чтобы был как штык из носу..., - придумаем с тобой еще пожалуй какую-нибудь подлость для американского, и так ненавистного для нас народа демократического, чтобы и им (как и нашим людям российским подлым) жизнь как можно более плотно испортить... Так и сказал, озлобленный и без того чрезмерно злобный, Путин, что объективно подтверждается расшифровкой американских доблестных спецслужб, вскрытой по случайности в настоящем, правдивом и правдоподобном, честном рассказе и выложенным, в качестве подтверждения его же объективности в интернете вот по этой ссылке:                                                                       http://forum.kiiga.ru/index.php?action=post;msg=28045;topic=876.0;sesc=58aa5d4e504fcdcaa72ed62b45005f2d

А доверчивые американцы, и честные сторонники Трампа, пытаются выдать это всё на само собой пошатнувшееся здоровье своей политической конкурентки, хотя «рука Москвы» в эпизоде этом просто таки аж горит же синим пламенем, не заметить которое ну просто уже же никак таки невозможно. И весь демократический, как и оставшийся весь прочий остальной мир, с содроганием лишь смотрят и конечно же видят все эти беспрецедентно подлые безобразия.

« Последнее редактирование: Сентябрь 17, 2016, 13:41:47 от кольцовъ » Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #222 : Сентябрь 17, 2016, 13:07:01 »

- Возможно это происки Трампа?, крутилась в голове Хилари, так докучавшая ей в последнее время мысль, - Что же делать? А вдруг это и вправду от Путина? И что тогда? Погнать взашей алкаша? – дипшкандаль и только лишние очки Трампу, - размышляла она в своей голове привычными английскими словами. Наконец взвесив все «За» и «Против» Трампа, она задала «четту» конкретно правильный американский вопрос: Уот изит? – коронный американский, и обычно враз обезоруживающий всех врагов доблестной Америки, вопрос. Но русский майор тоже был сшит не только белыми нитками, он серьезно готовился к этому подлому заданию и все происки и уловки потенциального своего врага знал как собственные пять пальцев правой руки, два с половиной из которых у него отсутствовали из за слишком плотной борьбы, присущей любому русскому военному по пути к завоеванию воинских званий. Это обстоятельство сильно омрачало ему и без того не легкую его военную жизнь, но особенно же в части владения музыкальным инструментом - балалайкой, кое характерно для любого российского гражданина. Учитывая эти обстоятельства, а так же движимый сугубо корыстными целями (повышения собственной значимости в глазах своего коварного военного начальства), нерастерявшийся российский военный, собрав всё свое самообладание в кулак, на чистом английском выпалил: Ицвэйта, - и вновь с более мягкими интонациями добавил:  От Пьютинна, - что мол это сам Путин велел ему это передать для Хиллари, - Итц то.... тоесть – ёпт-прЭззЭнтт.... -  и это есть не что иное как акт доброй воли и вода собственно, ну то есть чтобы еёбы Вам бы выпить... бы... - ей значится бы выпить-испить немедленно... и вот он привез её ей..., - Вам с этим... ну, в общем Вы поняли... - Так выходило из волевых объяснений, волнующегося военного... Хилари уже было потянулась чтобы принять кружку... Но тут, взволнованный майор, вдруг что то неожиданно вспомнил, резко отвернулся, незаметно вытряхнул из балалайки какую- то зеленую таблетку и так же незаметно подкинул её в кружку. При этой резкости мясорубка так же незаметно покинула место своего «гнездования» и выпрыгнула прямо под ноги, засмущавшейся еще больше прежнего Клинтон.  Тут же, полагая что это есть бомба, на неё сразу же накинулись человек шесть из охранников (секьюрити) и доблестно (как любые американские граждане) плотно накрыли её своими широкими, как у всех здоровых американцев, грудями... Остальные, человек тоже несколько, так же доблестно запрыгнули на саму мисс Клинтон и не менее доблестно накрыли её уже красивое во всех отношениях тело, от предполагающихся осколков и прочих неприятностей, предварительно завалив её для этого на спину. Возможно, на то она и была взята, эта незатейливая вещица из обихода нелицеприятных российских граждан, чтобы так подло и тонко воздействовать на утонченную демократическими принципами американскую психику. Оставшиеся незамеченными прочие секьюрити, не выдавшие себя в этом эпизоде, сохранили самообладание и себя не выдали, они лишь еще больше прежнего сплотили и без того плотные свои ряды и, мгновенно сосредоточившись, насторожились пуще прежнего.
Жидкость в кружке тут же вспенилась и приняла такой же зеленоватый (как телогрейка, таблетка и все зеленоватое и подлое русское) оттенок... - Отц, тепьерь фвсё, - радостно доложил разулыбавшийся российский офицер, и для пущей уверенности очередной раз добавил деловито: «Йесс- », - и передал кружку Хилари..., которую с неизменной улыбчивостью поднимали и отряхивали все широкогрудые хранители её тела,  - «Итыз»...
Запыхавшаяся и мучимая одышкой, Хилари терзалась в сомнениях, чувствовала и провокацию и подвох, но....  как на неё смотрели глаза русского военного разведчика!, как смотрела на неё вся Америка....        – А яду там часом нет?, - спросила Хилари неожиданно для себя уже второй раз на чистом русском...
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #221 : Сентябрь 17, 2016, 13:04:57 »

Правдопдобно-прадивый отчет об очередной российской диверсии.

12 сентября 2016 года,  от даты рождества Христова, ровно около 17 : 30 часов по московскому времени, а если быть совсем точным – плюс-минус дня два, в американских штатах был зафиксирован совершенно вопиющий случай. Непримечательного вида, среднего роста и умеренной упитанности российский военный не броско одетый в кирзовые сапоги и телогрейку защитного цвета, какие носят все российские военные и мирные граждане, ничем из толпы американцев особенно не выделялся. Для прочей схожести с ними надеты на нем были так же солнцезащитные очки, с одной поломанной душкой, и для солидности видимо, приклеена была длинная рыжая борода. На спине телогрейки красовался совершенно не бросающийся в глаза герб Российской федерации. Звание у военного, судя по погонам было не меньше майорского. Прямо над гербом, светоотражающей краской было крупно написано «центральная разведка России», видимо также для отвлечения повышенно буйного внимания бдительных контрразведчиков разных мастей. Единственное, что пожалуй могло бы притянуть к нему хоть какой-то взгляд – это конечно мясорубка, слегка торчащая из нагрудного кармана ватника. Обыкновенная российская, механическая и железная мясорубка, коими все без исключения русские обычно чинят какие нибудь гадости и подлости, хотя иногда, конечно, все же и мелят при её помощи и мясо для пельменей... Толи прихваченная подлым, как все русские, разведчиком впопыхах по рассеянности, а толи просто по пьяне..., а толи же просто забыл вытащить... иль не успел, хотя возможно даже и для некоего, не понятного еще врагам, умысла... Например для целей самообороны в случае чего, а то и просто для маскировки пущей, чтобы лишь отвлечь внимание бдительных во всех отношениях американцев.
Непритягательным по части взглядов, но будучи тем не  многим что могло бы натурально
насторожить в этом человеке – так это был бинт, который был уже  не очень свеж, точнее очень уж не свеж. Говоря мягко, несвежесть эта связана была не с неопрятностью, присущей всем российским гражданам, но лишь большой дальностью настоящей командировки и сложностями  по преодолению этой дальности в условиях полнейшей и глубокой конспирации... Бинт укрывал следы от осколочного ранения, полученного в ходе сложнейшей и подлейшей диверсии предыдущего задания в Сирии, о котором, в случае необходимости, возможно, еще будет сказано дополнительно. Ранение было скорей всего и наверняка сквозным, т.к. бинт имел два примерно одинаковых коричнево красных пятна с обеих сторон над ушами. Все это, конечно бы выдало в нем истого российского, исполненного обычной подлости, военного не обладай он в полной мере полным спектром полноценных знаний в области маскировки на местности. - Бинт почти полностью был накрыт надвинутой сверху до бровей новехонькой еще ушанкой. А дабы не казалось подозрительным, что ушанки в это время года еще не очень то и по сезону – шнурки её не были завязаны под подбородком (как это принято у всех военных и мирных российских граждан), а напротив свободно болтались, что в сочетании с распахнутостью телогрейки и прочими, ярко выказываемыми чертами личности, всякие сомнения в этой области развеивало напрочь, а одновременно и бороду нисколько не стесняли.
Военный, как и положено в этих случаях, громко напевал гимн своей страны, ругался матом и плевался, обильно выдыхая запахи перегара и чеснока, при этом ритмично подыгрывая себе на весьма обшарпанной балалайке. Умело маневрируя в  гордых народных американских массах, собравшихся на один из программных митингов в рамках президентской гонки, минуя службу безопасности Х. Клинтон как бы невзначай подошел к ней и  стал затевать неторопливый разговор.
- Хэллоу – начал, он издалека по чисто английски, и тут же добавил: Хуи з он дьютитудэй, майфрэнд, айэм раша гражданьинь энд май маза энд фаза, энд даже грэндмазер (т.е. бабушка, т.е. грендмаза, уточнил он с любовью по русски) тулиф моска (и до полноты красноречивости картины прибавил) «у» и «ю».... – Уотсц ёнейм, майнейм инЭнЭтол, энд как дьела? – то был практически весь английский лексикон русского офицера-разведчика, и видя некоторое замешательство со стороны потенциальной собеседницы, он добавил совершенно молодцевато и одновременно по военному сухо, знакомое с детства: Йес итыс-йоптудыс!?, чем вызвал в Хилари еще большее недоумение...
- Который теперь час, мадам?, Ну, тоУ йейсть тупо... э-э-ж... уотц-там тайм, мадмуазель?, - тут же перевел он свой вопрос на чистейший английский, коим обладал вполне удовлетворительным образом в рамках удовлетворительного уровня 7 класса сельской средней общеобразовательной среднестатистической российской школы, которую собственно и закончил в начале еще своей военной карьеры с удовлетворительными оценками.
- Примерно около полушестого по москве, - неожиданно для себя, на чистом русском, дружелюбно ответила приветливая Хилари, разглядев на кокарде ушанки российского военного три крупные заглавные буквы «КГБ». Эти три замечательные буквы с времен холодной войны развязанной злобным СССР с самого детства знали, как знают и теперь, все представители демократических обществ всего мира. Майор, от видимо разыгравшегося не на шутку волнения, не понял, что ответила ему Хилари, но по смыслу интонации и тембру голоса, его натренированная годами интуиция подсказала ему, что контакт налаживается, и самое время уже переходить к самой подлости этого подлого (обычного для российских военных, как и мирных граждан) задания. Он вытер рукавом накативший из под ушанки вдруг от волнения пот с бровей, подло улыбнулся хрюкнув, и запахнув за спину балалайку, вынул из за пазухи своей изрядно обношенной телогрейки железную военную кружку (такую железную из которых обычно пьют любые жидкости все военные и мирные подлые российские граждане, хотя особенно, конечно, военные). В кружке предварительно уже была налита какая то жидкость... Он протянул кружку в сторону Хилари и по дружески вежливо произнес:
-  А ну, на-ка, выпей-ка, - и тут же добавил заранее заученное: «Плизз, это йесть от Путьинна» - (напирая акцентом на английское произношение)... Хилари растерялась...
– Что это? (или «Уот из ё ффаккинчетт?» - что по-русски буквально означает: «какого хрена это..., бляха?!» - спрашивала она с дипломатически теплой улыбкой у своих секьюрити (охранников значит) указывая на телогреечно-балалаечного барадача слегка изогнутыми мизинцем и  указательным пальцами. Те на это лишь мужественно пожимали плечами, разводили в стороны большие свои и натренированные руки и  мычали на неизвестном еще языке что-то не очень внятное. Хилари была вынуждена, мило заулыбаться еще больше чем прежде, как это делают в подобных ситуациях все демократические граждане свободных стран, но тем не менее воднова разруливать сложившуюся ситуацию. Не мало испытаний ждет, как и ждало до этого, любых, достойных как и все американские граждане, соискателей на президентское кресло в демократической стране - Америке. Не мало их выпало и на долю этой хрупкой, открытой, честной, доблестной и добропорядочной, как все Американцы, женщины. Включая, конечно, и тот неприятный эпизод с Моникой Левински, который так умело провернули подлые, специализирующиеся на таких подлостях и гадостях, как впрочем и все русские граждане, российские военные специалисты.


Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #220 : Апрель 09, 2016, 09:08:23 »

если бы кабы да кабы не это
кабы не это да это не то
или бы как бы да как бы не так бы
я бы тогда или бы никогда

ну а пока и не так и не эдак
то мне не это и это не то
я буду знать то что ты меня это…
ты тоже знай что я то же и то
я буду знать то что ты в меня это…
ты тоже знай что я это про то

Если бы если и если б не если
Если бы я или если не я
Но если если не если - то если
Если б не я, то ты любишь меня

если друзья мои или подруги
ни то ни сё или то да и сё
я буду всё или может не буду
или я буду да только не всё
я буду знать что оборван как дервиш
ты тоже знай, что цена мне - пятак

если погаснет  шахтерский фонарик
станет шахтеру не очень смешно
если спасать этот мир не спасая
будет наш мир неспасенным ходить

если уже иль еще, но в пустыне
в той что когда-то, а может не в той
Знаю, что сердце твое это сердце
Это не печень и не геморрой
Знаю, что ухо и глаз это орган
А поджелудочная - железа

и глядя взглядом из глаза на землю
или не глядя, не с неба, не на…
голосу или не голосу внемля
я хоть куда нибудь да упаду

и возвратившись оттуда мигренью
я в твои уши залезу звеня
ты будешь знать что я боль головная
я буду знать - ты не любишь меня
ты будешь знать что лечить меня надо
я буду знать - я влезаю звеня
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #219 : Апрель 09, 2016, 09:06:11 »

если не раз и не два, а все время
солнце не станет на небе вставать
если зима не уйдет а застрянет
и как песок будет падать на снег

если длину у беды не измерить
и не измеритье её ширину
я буду знать все равно что я буду
я буду знать то, что я это я
я буду знать что её надо мерить
я буду знать, что никто или я

Если друзья мои встанут иль сядут
Я буду верить что это не так.
Я буду грызть эту землю зубами
И в суете продавать за пятак,

если я буду иль если не буду
И стану жить иль не стану жить я
Я буду знать - все равно, или рОвно
Все ли равно или не всё равно
Я буду знать, или не я знать буду
Буду ли я или буду не я

Если погаснут или не погаснут
Высохнет весь или даже не весь
Если спасать этот мир иль не этот
Он через час или не через час…

Если уже иль уже не в пустыне,
В той, что когда-то, а толь никогда
Знаю, что сердце твое иль не сердце
Я буду знать что ты или не ты
Знаю остынет или не остынет
Я буду знать иль не буду я знать

И глядя ангелом с неба иль бесом
Выберу нам с тобой или не нам,
Голосу сердца, а толи  не сердца
Я упаду или не упаду

И через день или через неделю
Я обниму тебя иль не тебя
Ты будешь знать или ты знать не будешь
Я буду знать иль не буду я знать
Ты будешь знать или не ты знать  будешь
Буду я знать, иль знать буду не я
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
кольцовъ
Спонсоры
*****
Offline

Сообщений: 1196

Я люблю тебя, жисть...


« Ответ #218 : Апрель 09, 2016, 09:04:37 »

если однажды горячее солнце
или не солнце, а скажем луна
или что хуже еще - не однажды
и на песок…  или  не на песок

Если беда что ничем или нЕчем
Рухнет, не рухнет… звеня, не звеня…
Я буду знать, или я знать не буду
Все ли равно или не всё равно
Я буду знать - все равно, или рОвно
Я буду знать иль не буду я знать

Если друзья мои встанут иль сядут
И в суете или не в суете
Я за пятак буду грызть эту землю
Я буду верить что это пятак

Если не я буду или я буду
Жить проклиная всё или не всё
Я буду знать иль не буду знать вовсе
Любишь меня ты или не меня
Я всё равно иль не всё и не рОвно
Что не меня ты... а толи меня

Если далёкие или не очень
Весь мировой или не мировой
Если все поздно, а толи не поздно
не через час так часов через пять

Если уже иль еще в раскаленной
В той что когда-то мы или не мы
Знаю что сердце, а может не знаю
Я буду знать иль не буду я знать
Знаю что сердце, а толи не сердце
Я буду знать, что ты или не ты

И глядя с неба, а толи не с неба
Выберу нам с тобой иль не с тобой
Голосу внемля, а толи не внемля
Я упаду иль не я упаду

И возвратившись иль не возвратившись
Я обниму или не обниму
Ты будешь знать что я твой иль не твой я
Я буду знать, что ты или не ты
Ты будешь знать что я или ничто я
Я буду знать то что я буду знать
Записан

Прощайте и Здравствуйте, люди добрыя!...
Страниц: 1 ... 23 24 [25] 26 27 ... 40
  Печать  
 
Перейти в:  

Powered by MySQL Powered by PHP Powered by SMF 1.1.21 | SMF © 2006, Simple Machines Valid XHTML 1.0! Valid CSS!
Страница сгенерирована за 0.263 секунд. Запросов: 20.