podruga
Частый посетитель
Offline
Сообщений: 169
Всё будет хорошо. Но не всем и не сразу.
|
 |
« Ответ #3270 : Сентябрь 08, 2011, 10:41:13 » |
|
А в это время…
Пока Судьба взвешивала на своих весах шансы Конрада Карловича на дальнейшее житие, пока разбиралось Михельсоново дело в Высоких Инстанциях, некая группа людей расположилась в больничном коридоре в ожидании вердикта. Собственно, и не группа вовсе, а, такая себе, троица. Хотя, и три человека – тоже, в общем-то, группа.
Вышеозначенные граждане сидели на перевёрнутых ящиках из-под картошки, которые, видимо, принесли с собой, поскольку раньше этих ящиков никто из больничного персонала не видел, и даже трудно было бы предположить, что подобная гадость может появиться в столь уважаемом учреждении, славившимся, к тому же, своей ярой антисептической политикой.
Центральное место в троице занимала неопределённых возраста и комплекции девица. На вид ей можно было бы дать и двадцать и пятьдесят лет. А что до комплекции, то Рубенс, вероятно, счёл бы её недокормленной, но и в хипстеры она тоже не очень-то годилась. Подвижное птичье лицо украшали два, невыносимо косящих, глаза. В последний момент сотворения этого неземного создания природа, видимо, сжалилась и одарила несчастную великолепной пушистой косой couleur de Feuille morte. Одета девица была в больничный халат, кокетливо недозастёгнутый снизу на две пуговицы, из-под которого выглядывали круглые коленки и ещё что-то, воздушно-шифоновое, с кружавчиками.
Двое других сидельцев были мужчины. Их можно было бы назвать солидными, если бы не тесные больничные пижамы, служившие им облачением. И без того древние, пижамы эти уже кое-где треснули под напором тугой плоти, обнажая самым неприличным образом различные части тела. Сидевший слева был богат усами, а взор имел заботливо-любящий, отчего тут же хотелось прилечь ему на грудь, пожаловаться на тяготы жизни и забыться сладким сном. Второй, справа, старательно разглядывал что-то на полу, при этом шумно вздыхал и безостановочно шмыгал носом, то ли от избытка чувств, то ли по другой какой причине. На него тоже неплохо было бы прилечь, но только в том случае, если он оставит свою печаль и надумает позубоскалить.
Впрочем, всем троим было совсем не до веселья. Здесь, за дверью, как витязь в тигровой шкуре, сражался за жизнь несравненный Конрад Карлович. Исход этого сражения решал многое, если не всё.
Даже невнимательный читатель (а внимательный – и подавно) узнал бы в странной компании известных шалопаев Н. и М., а также их вечную подругу и покрывательницу всех сомнительных затей Клаву.
Именно она, тычками и угрозами, притащила сюда обоих и заставила дожидаться в коридоре, периодически отвешивая им подзатыльники с обеих рук. Поскольку Клава была обычной среднестатистической правшой, то и удар правой имела весьма чувствительный. Поэтому оплеуха, сидевшему справа М., выходила увесистей и смачнее. В качестве бонуса, понурому М. доставалось ещё злое: «Шибеник!» Первую букву Клава произносила длинно, почти что вдесятеро, отчего выходило как-то по-змеиному. Чуткий к слову, М. это заметил, и после очередной оплеухи глухо бурчал: «У, кобра…», за что получал ещё и ещё. Добрый Л., заступаясь за собрата, хватал Клаву за руку, гладил пальцы и просительно гудел: «Клава, ну, Клава, не надо, он же и так переживает…» Клава нервически дёргала головой в сторону заступника и шипела уже ему: «Щас и ты получишь». Л. сокрушенно замолкал. А она, не зная, чем успокоить мятущуюся душу, грызла свою замечательную косу и взрыдывала: «Ироды, что ж вы наделали! Ироды, как есть…»
|
